Любовь в 11 метрах Евгения Мос

Спираль вендингового автомата крутилась со скоростью, стремящейся к «Твой дед быстрее челюсть вставляет», пока я нетерпеливо стучала ногой по глянцевому полу и кусала щеку. Свершилось! Шоколадный батончик наконец-то упал, я тут же его вскрыла и откусила. А то мой желудок готов был взвыть и заплакать.

Возможно, желудок не может плакать, зато я могу, и чаще всего это происходит, когда я голодная.

В кармане завибрировал телефон, и я открыла сообщение.

Папа: Я задерживаюсь, буду через час.

Ну конечно. Вилем Веерман, спортивный директор английского футбольного клуба премьер-лиги, а по совместительству мой отец – самый пунктуальный и ответственный человек во всем, что касается работы. Не семьи. Ни в коем случае! Семья подождет.

Если бы знала, то зашла бы поесть в кафе при аэропорте. Я засунула батончик в рот и прикусила, а двумя руками стала набирать ответ.

Я: Вызову такси

Адрес квартиры у меня был, чего нельзя сказать о желании шататься по аэропорту. И вообще, я хочу помыться. Мама считает, что у меня какое-то ОКР. Я с ней не согласна, я не мою руки каждые пять минут. Я всего лишь считаю, что после дороги нужно обязательно залезть в ванную. И пусть перелет длился чуть больше часа. Ванна! Срочно нужна ванна! И побольше вонючей пены.

Я шла к выходу из терминала, вбивая данные в Убер, когда боковым зрением заметила какое-то мельтешение и оглянулась. Молодой парень сидел на одном колене и нервно взъерошивал свои волосы, словно перед ним было зеркало в гримерке, а его ждал рок-концерт. Но ни зеркала, ни гитары рядом с ним не было. Вот как выглядит ОКР, мама!

Второй рукой он что-то сжимал – выглядел парень очень обеспокоенно. Я закусила щеку изнутри, раздумывая, подойти или нет. Вдруг ему нужна помощь? Я медленно направилась к невротику, внимательно разглядывая его. Светло-голубой свитшот был какого-то необъятного размера и висел мешком. Я задалась вопросом, где он такой раздобыл, потому что выглядел незнакомец очень широкоплечим и довольно высоким, несмотря на то, что сейчас находился полусидя.

Я все еще колебалась, обращаться к нему или нет. Просто гляну, а там сориентируюсь по ситуации. Не то, чтобы я не могла мимо любого нервного человека пройти. Но здесь меня что-то зацепило. Ну кроме, конечно, его красивого лица. Прямой нос, высокие скулы, я даже разглядела его ресницы – до того они были длинные. Его лицо показалось мне смутно знакомым. Как будто я видела его раньше.

А еще я считаю, что нельзя быть равнодушным. Пять месяцев назад, когда меня сбила машина, ко мне подбежали прохожие и предложили помощь. Какая-то женщина даже отдала мне свой шарф, чтоб я могла промокнуть волосы, вымокшие в луже. Мне помогли. И если я могу помочь, то почему бы не сделать это? Вдруг у него паническая атака?

Я сделала еще шаг, сокращая между нами расстояние.

– Привет! Тебе помочь?

Дальше все происходило как в самых нелепых комедиях про неудачников. Парень поднял голову и вздрогнул, а бумажка, которую он так крепко сжимал, вылетела из рук, и он кинулся за ней. Черт! Надо помочь ему! Я побежала за ним, ощущая вину за то, что он потерял что-то ценное.

Наверное, это была плохая идея. Потому что когда незнакомец поймал ее, я поздно замедлилась и врезалась в его спину. Мы упали друг на друга, а бумажка опять вылетела из его рук и попала в поломоечную машину.

Ой-ой!

Я сделала глубокий вдох, почувствовав приятный аромат парфюма, от незнакомца пахло чем-то свежим. Мои руки слегка сжали ткань кофты, под которой угадывались сильные мышцы.

– Ты встанешь? – спросил он.

– А, да. Прости.

Я поднялась и отряхнулась, наблюдая, пока он делает тоже самое. Какой он высокий! Наверное, где-то метр девяносто или даже выше на пару сантиметров. Глаза парня метнулись к поломоечной машине, во взгляде отразилась паника.

– Извини, пожалуйста, – сказала я. – Я хотела помочь, ты выглядел очень нервным. Там было что-то важное?

– Да, – ответил он, не глядя на меня.

– Что это было? Хочешь, я куплю новое?

Незнакомец наконец-то соизволил на меня посмотреть, слегка сощурился, а затем покачал головой.

– Забудь, ты не виновата. – Он развернулся и пошел к своим вещам.

– Что это было? – Я пошла за ним.

– Это от жвачки…

– Ты погнался за мусором? – ляпнула я и тут же пожалела.

– Не мусор! Это мой талисман на удачу! – его немного загорелое лицо окрасил легкий румянец. Я бы тоже постеснялась признаваться незнакомому человеку, что мой талисман какая-то обертка.

– Заведи новый талисман. – Я немного улыбнулась.

– Это не так работает, – раздраженно ответил он. Парень хотел еще что-то сказать, в его глазах отражалось очень много мыслей, которые, видимо, лихорадочно проносились в голове. Но лишь обреченно покачал головой.

– До свидания! – Это было сказано чопорным тоном, намекающим на то, что мне все-таки лучше свалить.

– Пока…

Он взял вещи и направился в противоположную от меня сторону. Я спешно покатила сумку к выходу, где меня уже ждало такси, и оглянулась еще раз. Какой суеверный! Почти как футболист.

Я сфотографировала из окна такси «Лондон Хитроу» и выложила фото на страничку соцсети. Предыдущая была сделана из Схипхола. Сердце болезненно сжалось.

Я только уехала, а уже скучала по Амстердаму. Открыла свой профиль и стала листать ленту. Тут были разные фото: с едой и кофе, с моим белым лабрадором Рокетом и другими собачниками в парке, с лучшими подружками – Эвой Петерс и Лотте Бремер, множество селфи. Я открыла одну, где я стояла и улыбалась в магазине. Я подписала фотографию как: «Ее боялась социофобия». Почему-то мне тогда показалось это очень остроумным.

Моя любимая фотография – я, в окружении пяти лабрадоров и их хозяев. Мы все улыбаемся, потому что собачники не могут быть несчастными.

Телефон стал вибрировать от уведомлений о лайках от моих знакомых и друзей. Моя однокурсница Санса отправила смайлик с разбитым сердечком, намекая, что она будет скучать. А парень с потока, Том, прокомментировал: «Возвращайся скорее, встречать будем женевером1». Какая глупость! Кто, вообще, пьет такое? Но, видимо, мои друзья считают, что нужно будет отметить мое возвращение чем-то по-настоящему голландским.

Я грустно улыбнулась. До возвращения еще очень долго. Да и на самом деле я не посещала тусовки с того самого момента, как попала в аварию. Большая часть моих друзей с тех пор кажутся мне всего лишь иконками в соцсетях. Я зашла на страницу к бывшему парню, который даже не приехал ко мне ни разу, пока я лежала в больнице, – наверное потому что как раз перед этим он меня бросил, – и закусила щеку. Черт! Надо завязывать с этим.

Хорошо хоть, что Эва и Лотте остались рядом в реальной жизни. Я тут же отписалась им в нашем чате, что приехала – хотелось сказать им отдельно.

Зазвонил телефон, на заставке высветилась светловолосая женщина с улыбкой. Мама часто улыбалась, эту привычку я взяла от нее.

– Сандра, – раздался встревоженный голос.

– Я в такси.

– А Вилем не приехал?

– Он опаздывал, а я уже устала торчать здесь.

– Как обычно, – заворчала мама.

– Все в порядке, не переживай. Я уже взрослая девочка.

Она хотела что-то еще сказать, но видимо вспомнила наш последний спор, где я пыталась ей напомнить, что мне уже девятнадцать, потому и замолчала.

– Напиши, как доедешь, – тихо сказала мама.

– Конечно.

Она отключилась, я проверила оповещения на телефоне, новых сообщений от папы не поступало.

Уровень волнения моей мамы можно назвать стремящимся к адекватности. Мы не всегда с ней сходились во мнениях, бывало, что спорили, но это все прекрасно объяснялось разницей поколений и тем, что она, все-таки, была воспитана в другой стране. Но отношения у нас были теплые. Она оставила фамилию отца даже после развода. Прожив десяток с лишним лет в Нидерландах как Веерман, странно было бы менять ее обратно на Кузнецову.

Мои мысли вернулись к парню в аэропорту. Надеюсь, что с ним все в порядке. Выглядел он и правда взволнованным. У него были красивые волосы, а их цвет напомнил мне шоколад.

Когда я была маленькая, папа привозил мне целые упаковки, когда возвращался из командировок из Брюсселя. Я с детства всем говорила, что бельгийский шоколад самый лучший в мире, потому что они регулировали состав шоколада с девятнадцатого века. Это я, конечно, не сама узнала, а от родителей. И когда выросла поняла, что всякие «Риттер спорт» и «Сникерс» тоже неплохи. Но привычки и предпочтения, зародившиеся в детстве, всегда самые сильные. Несмотря на сложные отношения с отцом, он до сих пор покупает мне шоколад, организовывая доставки на дом, даже находясь в другой стране.

Может у этого парня обертка от жвачки тоже с детства? Поэтому так важна?

– А включите музыку погромче, пожалуйста, – обратилась я к таксисту.

Он улыбнулся и что-то нажал на аудиосистеме, звук из динамика стал сильнее.

– Первый раз в Лондоне? – спросил водитель.

– Не совсем, но первый раз за несколько лет. А вы давно тут?

– Всю жизнь, – ответил мужчина, и я рассмотрела его получше. Седые волосы, небольшие морщины около глаз, белые перчатки. Он словно олицетворение интеллигенции. – Вам понравится Лондон, но не с самого начала. Нужно привыкнуть.

– Говорят, что если надо привыкать, то не надо привыкать.

Он покачал головой, усмехнувшись, и пусть он ничего не сказал, мне показалось, что его глаза говорили: «Новое поколение, они ничего не хотят ждать».