– Через две версты развилка на Новгород. Туда ведь путь держишь? – Прищурив взгляд хитрых глаз и глядя из-под лохматых бровей, спросил старик.

Ксения, молча стояла. Она не знала, что и сказать.

– Нет, – это все, что смогла вымолвить девушка.

– Лицо испачкай, да руки, – продолжал говорить дед, – если я понял, что ты девка, а не парень, так и те, от кого прячешься, поймут.

Ксения лишь махнула головой в знак согласия.

– Видать сильное лихо приключилось с тобой, раз решила косу отстричь. Не бойся меня. Интересоваться не буду. Не зачем мне знать, целее буду. Только вот, что я тебе скажу, – дед наклонился над ухом и чуть слышно молвил, – в свой дом придёшь, сразу никому не открывайся. Люди разные бывают. Тебе в лицо улыбаются, а сами козни строят. Приглядись. Ну, а потом, видно будет.

Ксения, озадаченная и удивленная тем, что дед раскрыл её, молча стояла и слушала его напутствия.

– Когда убедишься, что тебе не грозит беда, тогда и надевай свой боярский сарафан.

– Так вы догадались, что я боярыня?

– У холопа, да и у холопки, будь они трижды дворовые или домовые, никогда не будет таких нежных и белых ручек. И личико твоё не видало ни жары, ни холода. А теперь, пока все спят, ступай по тропе к развилке. Не нужно лишних свидетелей того, что ты в Новгород идёшь.

– Спасибо, что не выдали.

– И вот ещё, что, – напоследок молвил старик, – опричник этот плохой человек. Остерегайся его, но не забывай, что и добрые люди есть на земле, даже в этой дьявольской одежде. Ну, все, ступай и поторапливайся. Скоро мои проснутся. Иди по тропе и помни, что я сказал.

– Спасибо вам, дедушка, – ласково произнесла Ксения и пошла по лесной дороге.

Через несколько часов, Ксения дошла до развилки, о которой говорил старик. Присев на корточки, девушка взяла в руку землю и нанесла себе на лицо, тем самым испачкав его. Тоже самое она повторила с руками. Теперь, испачканное лицо приобрело коричневый цвет и не выдавало боярской белоснежной кожи. Натянув шапку, Ксения повернула влево и уверенно направилась в сторону своего родного города.

Чем ближе она подходила к знакомым местам, тем сильнее билось ее сердце. Страх, перемешанный с надеждой, терзал душу. Что ждет ее дома? Поверят ли ей? Сможет ли она доказать свою невиновность? Эти вопросы роились в голове, не давая сосредоточиться на дороге.

Она старалась держаться в тени, избегая встреч с людьми. Опасалась, что ее узнают, схватят и вернут обратно, в Усадьбу Кожемятиных, откуда она с таким трудом бежала. Каждый шорох, каждый звук заставлял ее вздрагивать и прятаться.

Наконец, вдали показались знакомые очертания городских стен. Ксения остановилась, чтобы перевести дух и собраться с мыслями. Нужно было придумать, как проникнуть в город незамеченной и найти тех, кто сможет ей помочь. Она знала, что времени у нее совсем немного, и любая ошибка может стоить ей жизни. Глубоко вздохнув, Ксения двинулась вперед, навстречу своему прошлому и неизвестному будущему.

– Отворяй ворота! – кричал всадник, его голос звенел от напряжения и усталости. Конь, под стать хозяину, нервно перебирал ногами, вздымая пыль и комья земли. Ворота, скрипя, распахнулись, и Андрей, не дожидаясь полного открытия, въехал во двор своей вотчины.

– Андрюшенька, – выскочив из терема на крыльцо и протягивая полные руки, причитала от радости Матрёна Ивановна.

– Братец, – обрадовалась Ирина, – как рады видеть тебя.

Андрей спрыгнул с коня, подал поводья мужику, а сам, перескакивая через ступеньки, вбежал на крыльцо.

– Здравствуй, матушка, – улыбаясь, ответил Андрей. Обнял и троекратно, как принято на Руси, поцеловал мать, – и ты, сестрица.