– Наверное, не на дворе, а в доме служил? – Продолжала говорить женщина. – То – то я смотрю, что руки у тебя беленькие, словно работы никогда не видывали. Если б не короткие волосы, да мужская одежда, то решила, что девка сидит пред мной.

– Уймись, Стешка. Прикусывай иногда язык, перед тем как глупость молоть, – осадил дед невестку.

Ксения, сконфужено натянула на кисти рук рукава и потупила взгляд.

– Ешь, – скомандовал дед Никодим, – тюря хоть и простая еда, но полезная. Да и нет больше ничего.

– Вот, – вспомнив о хлебе, развязывая и доставая из узелка, говорила Ксения, – хлеб у меня есть. Угощайтесь.

Глаза женщины, увидев драгоценную краюху, засверкали недобрым светом.

– Откуда у тебя целая краюха, – не сводя с хлеба взгляд, поинтересовалась Степанида.

– На боярской кухне, перед уходом взяла, – ответила Ксения и протянула хлеб Стеше.

Женщина хотела взять хлеб, но стариком всей силой ударил по руке свою невестку.

– Не лезь вперёд. Знай своё место. —Вместо отца грозно ответил муж Степаниды.

Стешка с разочарованием отвернула взгляд.

– Дай сюда, хлопчик, – дед взял из Ксениных рук хлеб и разломил на две части. – Это забери, – протягивая полкраюшки Ксении, велел дед, – ну, а за это благодарствуем.

Дед честно поделил хлеб и раздал всем, сидящим.

– Отпотчевали того, что Бог послал, – сказал дед Никодим, вытирая рукавом губы, и обратился к Ксении. – От кого бежишь, хлопец?

– От несправедливости, дедушка, – ответила Ксеня. – Хочу лучшую долю для себя найти.

– Да…, – протяжно молвил мужик, – все мы её ищем. Только есть ли она? – Помолчав, добавил, – трогаться пора.

Потушив костёр, обоз вместе с Ксенией поехал по лесной тропе, уходя все глубже в лес. Вечером, как только стемнело, немного свернув в чащу, путники остановились на ночлег. Мужики разложили шкуры у костра, женщина убаюкивала ребенка, а старик, присев на телегу, достал из мешка деревянную дудочку. Полились тихие, грустные мелодии, словно рассказывающие о нелегкой судьбе простого люда. Ксения завороженно слушала, забыв о своих страхах и тревогах. В этот момент она почувствовала себя частью этой семьи, частью этой общей беды и надежды на лучшее будущее. Ну, а как только рассвело, они вновь, отправились в путь.

Проехав версты четыре, к ним навстречу на вороном коне подъехал всадник.

Низко наклонив голову и сняв шапки в знак почтения, путники стояли как вкопанные.

– Куда путь держите, добрые люди? – Остановившись, поинтересовался всадник.

– На Белоозеро идём, – за всех ответил дед.

– Что есть ценное?

– Ничего нет, мил человек. Сам видишь, нищие мы, – отвечал дед Никодим.

Всадник наклонился над телегой и, достав рукой мешок, взял его и высыпал все содержимое на дно телеги. Из мешка посыпались тряпки, да разная ненужная утварь. Всадник посмотрел на старика.

– Проваливайте, – велел незнакомец, дернул под уздцы коня, и помчался прочь.

– Ироды, – плюнула вслед всаднику женщина, собирая все скромные пожитки обратно в мешок. – Чтоб вас черти задавили.

– Покоя нет от этих опричников, – бормотал под нос мужик.

Ксения застыла, словно громом пораженная. Холод сковал кончики пальцев, ноги подкашивались, а сердце бешено колотилось, готовое вырваться из груди.

– Что с тобой, паря? – Увидев испуганную Ксению, спросил дед.

– Опричников боюсь, – это все, что смогла выдавить из себя девушка. Она узнала незнакомца. Это был Андрей. Он возвращался в усадьбу. И теперь, он, узнав, что Ксения сбежала, начнёт охоту на неё.

Наутро второго дня, Ксению вновь разбудил старик.

– Пойдём – ка со мной, – прошептал дед.

Ксения, молча, встала и пошла за дедом Никодимом. Отойдя на некоторое расстояния от лагеря, дед, также шёпотом сказал: