Любовь опричника Светлана Ильина

© Светлана Ильина, 2025

ISBN 978-5-0067-2898-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Январь 1570 года Великий Новгород накануне погрома опричниками Ивана Грозного. Боярина Самохина, отца юной красавицы Ксении, не минула участь многих знатных людей города быть убитым в тот страшный день. Ксению спасает молодой опричник, влюбившийся в девушку с первого взгляда. Но каковы его настоящие намерения? Так ли он честен перед Ксенией или это коварный план завладеть красавицей.

Опричник – Телохранитель, человек, состоящий в рядах опричного войска, то есть личной гвардии, созданной русским царём Иваном Грозным в рамках его политической реформы в 1565 году.

(Иногда опричников сравнивают с чекистами, НКВД, КГБ)

…

Лето 1569 года.

Жаркое лето Новгорода достигло своего апогея. Небо, словно выжженное солнцем, оставалось безупречно чистым уже на протяжении месяца. Земля, иссушенная нещадной засухой, покрылась трещинами, словно потрескавшаяся глиняная посуда. Воздух стоял неподвижный, густой и горячий, словно раскаленный металл.

В такой знойный день, когда даже птицы прятались в тени, на площадь въехала карета. Не просто карета, а настоящий символ роскоши и могущества. Ее появление вызвало настоящий переполох среди горожан. Две дюжины всадников, облаченных в доспехи блестящие на солнце, сопровождали карету, словно живая стена из стали и гордости. Каждый из этих всадников принадлежал к одному из знатнейших польских родов, их знамена, развевающиеся на ветру, говорили о величии и мощи Польского королевства.

Карета, украшенная позолотой и сложной резьбой, остановилась на главной площади, вызвав еще больший шум и перешептывания среди собравшейся толпы. Из кареты, с нескрываемым достоинством, вышел польский шляхтич. Его парчовый кафтан, расшитый серебряной нитью, сверкающий на солнце, говорил о богатстве и влиянии. Под кафтаном скрывался нарядный жупан, видимый из-под широких полов. Соболиный мех обильно украшал его головной убор, а перья черной цапли, элегантно прикрепленные к нему, добавляли изюминки в его величественный образ. Этот шляхтич, несомненно, был послом, и его внешность подчеркивала важность его миссии. На площади его ожидало несколько бояр, одетых не менее роскошно. Их атласные и парчовые кафтаны, богато украшенные золотой и серебряной тесьмой, свидетельствовали о их высоком положении. Поверх кафтанов они носили легкие, длинные ферязи с длинными рукавами, имеющими специальные прорези. В левых руках они держали мягкие, теплые колпаки из соболиного и куньего меха, подчеркивающие их богатство и статус. Бояре, в знак глубокого уважения, поклонились в пояс, приветствуя посла. Шляхтич ответил им взаимным поклоном, его движения были грациозными и уверенными. В окружении новгородских посадников и бояр, польский посол, в сопровождении знатнейших польских шляхтичей, поднялся по белоснежному каменному крыльцу в терем. Польские всадники, после того, как исполнили свою роль в торжественном прибытии посла, спешились и разбрелись по двору, их доспехи отражали яркий свет летнего солнца. Ответ на приветствие был дан на русском языке, подчеркивая важность дипломатических отношений между двумя державами.

Воздух напрягся в ожидании важных переговоров, которые должны были состояться в стенах теперь уже заметно притихшего Новгорода.

– Слышь, Марфа, – шепнула дворовая девка другой, – смотри какой красавец, показывая на молодого шляхтича девушка.

– Да они ж все охальники, – тоже шёпотом ответила собеседница, – смотри как своими глазищами зыркает.

– Марфа, Глашка, – позвала девушек старуха, – где вас черти носят?

Девушки встрепенулись и побежали к старухе.

В новгородском тереме обсуждался очень важный вопрос. Посол вышагивал по шелковому ковру, высоко подняв голову. Новгородские вельможи дружно что- то говорили.

– Если вы примите предложение Сигизмунда, то в богатстве и почете свой век проживать будете. А если нет, то …., – не успел закончить посол, как его перебил боярин, стоявший у дверей.

– Мы русские, православные, не можем под власть схизматиков идти. Крест православный царю целовали, клятву верности давали, – делая шаг вперёд от двери, молвил боярин Самохин.

– Да, да, клятву давали, крест целовали, – вторили другие.

– Вы запамятовали, как ваших отцов Иван Третий убивал за то, что не покорились? – Настаивал посол.– Забыли, как сиротами стали, как дома жгли? Если сейчас не решитесь, то смерть вас ждёт.

В зале наступила тишина, но долго она не продлилась. Вначале одно слово, а затем сотни полились из уст собравшихся. Одни вспоминали разорения и убийства, другие говорили о верности Москве и царю.

– Тихо, – стукнув посохом, басом прикрикнул на всех архиепископ, – забыли, кто вы есть? Хотите под ляхами спину гнуть? Мы русские и царь у нас один – помазанник божий Иоанн Васильевич. И только пред ним нам отвечать.

Посол польского короля Сигизмунда, несолоно нахлебавшись, сел в карету и отправился в обратный путь.

– Захар Васильевич, – сказал архиепископ, подойдя к боярину, первому осмелившемуся вслух, выказать свое отношение к королю Сигизмунду, объединившему Великое княжество Литовское и Польшу в единую Речь Посполитую, – спасибо тебе.

Боярин Самохин улыбнулся и промолвил:

– Нужно царю письмо написать о нашей верности, да поскорее. А то худое слово быстрее хорошего летит.

……………

Усадьба боярина Самохина.

Захар Васильевич Самохин не принадлежал к числу самых богатых новгородских бояр, но и нужды не испытывал. Его достаток был вполне достаточным для комфортной жизни. Крепкий, добротный дом из бревен на каменном фундаменте, окруженный высоким забором, являлся символом его благополучия.

Просторный двор вмещал в себя не только жилой дом, но и ухоженную конюшню, где содержались породистые скакуны, а также загоны с мелкорогатым и крупнорогатым скотом. Это составляло основу его его материального благосостояния. Богатство Самохина не было единственной причиной уважения, которым он пользовался среди новгородцев. Его ценили как справедливого и мудрого боярина, человека, равно уважающего как знатных бояр, так и простых людей- чернь. Говорили о нем как о доброжелательном, но в меру строгом хозяине, человеке, чуждом интригам и заговорам.

Захар Васильевич вел размеренную, спокойную жизнь, далекую от придворных дрязг и политических игр, сосредоточившись управлении своим имением и заботе о семье.

Десять лет назад его супруга, Агафья Алексеевна, скончалась от тяжёлой лихорадки, оставив после себя лишь единственную дочь- Ксению. Смерть жены стала для Захара Васильевича тяжелым ударом, но он не искал утешения в новом браке, посвятив себя воспитанию и образованию своей дочери. Он окружил Ксению заботой и любовью, стараясь дать ей все необходимое для счастливой жизни Ксении. Ксения росла не только красавицей, но и девушкой с непростым характером, унаследовав независимость и твердость духа от своей новгородской земли В Великом Новгороде, городе, славившемся своей непокорностью и самобытностью, Ксения Самохина считалась одной из самых красивых и желанных невест. Ее красота притягивала множество женихов – как из числа влиятельных новгородских семей, так и из других городов, желающих обрести руку и сердце этой прекрасной девушки. Однако, Ксения не спешила принимать предложения. Ее крутой нрав, непримиримость к слабости и несправедливости отпугивали многих. Некоторые сваты, узнав о её независимом характере, сами отказывались от своих намерений, другие же были с позором прогнаны Ксенией из дома, что в других городах Московского царства могло обернуться для девушки общественным порицанием. Но в Новгороде, где женщины славились силой духа и независимостью, Ксения чувствовала себя защищенной, имея право сама выбирать свою судьбу. Она была воплощением истинно новгородской боярышни, не боявшейся открыто выражать свою волю и отстаивать свои убеждения. И несмотря на множество предложений руки и сердца, ни один мужчина так и не смог покорить сердце этой гордой и независимой красавицы, Ксении Захаровны Самохиной. Ее выбор оставался загадкой, а её сердце – непокоренной крепостью.

– Ксеня, – сидя за длинным дубовым столом и хлебая щи, да закусывая пирогом с куриными потрохами, проговорил отец, вошедшей в горницу дочке, – может, хватит уже женихов со двора гнать? Тебе семнадцать лет, пора угомониться. Посмотри на своих подружек, все мужнины жены, да у некоторых не по одному дитя в доме бегает. Не у ж то ты хочешь всю жизнь со стариком – отцом прожить?

– Батюшка, – ласково молвила Ксения, присевшая напротив своего отца, – неужели я так тебе наскучила, что ты избавиться от меня желаешь?

– Да, ну, что ты такое сказываешь? Внуков хочу понянчить, а то боюсь, не успею.

– Успеешь, батюшка, – молвила, улыбаясь Ксеня, выходя из-за стола и обнимая отца.

…………

6 января 1570 год.

Снег в этом году долго не радовал. Лишь под самый Новый год, в конце декабря, небеса разверзлись, и на землю обрушилась такая масса снега, что сугробы выросли почти в человеческий рост.

– Ксения, – торопливо кричал боярин Самохин, запыхавшись от ожидания, – где ж ты? Уж упарился весь, пока тебя жду. Скоро ли?

– Иду батюшка, – послышался ответ из горницы. Дверь распахнулась на пороге появилась Ксения.