Сжимая в руке небольшой узелок с едой, Ксения, оглядываясь по сторонам, вышла из терема. Пробежав через двор, Ксения добралась до ворот. Она бесшумно проскользнула к воротам, откинула засов и, не теряя ни секунды, бросилась бежать в сторону темнеющего леса.

Всю ночь Ксения пробиралась сквозь заросли можжевельника, лавировала между сосен, но не теряла лесную дорогу из виду. Она не шла по тропе, боясь столкнуться с нежданными встречными, осторожно ступая по траве, девушка шла вперед, подгоняемая страхом и надеждой.

Как только начало светать и солнечные лучи, пробиваясь через мохнатые шапки сосен, осветили все вокруг. Лес сразу наполнился трелью птиц. Устав всю ночь идти, Ксения остановилась и присела возле дерева. Облокотившись об ствол, глаза Ксении закрылись. Сон и усталость взяли вверх и девушка уснула.

Сон сморил девушку, и сколько времени она спала, Ксения не знала. Неожиданно мужская рука коснулась плеча боярыни.

– Просыпайся хлопец, – хриплым голосом произнёс, будивший девушку, старик. – Нельзя одному в лесу быть. Видать сильная беда заставила в лесную чащу идти. Пойдём, не бойся.

Незнакомец, оперившись на кривую палку, пошёл прочь от Ксении. Девушка повиновалась и робко последовала за сгорбленным стариком.

Взору Ксении представилась телега со скарбом, на которой сидела крестьянская баба с грудным ребёнком; мужик, с длинной чёрной бородой с небольшими проседями, подтягивающий подпругу; да двое ребятишек в рваной одежде – вот, что из себя составлял обоз.

– Семья моя, – подводя Ксению к телеге, ответил старик, – на Белоозеро идём. Сын с женой, да с детьми. Невыносимо жить стало, вот и решили счастье испытать. Слыхал я, что на Белоозеро много народу идёт. Свобода там. А ты, куда путь держишь?

– Куда глаза глядят, туда и иду, – ответила боярыня.

– Коли хочешь, с нами можешь пойти, – не замолкал старик, – лихое время сейчас. Одному никак нельзя по лесу ходить.

– Я не боюсь зверей, – уверенным голосом произнесла Ксения.

– Так не о зверях и речь, хлопец, – встрял в разговор мужик.

– О людях? – Уже не так уверенно спросила девушка.

– О них самых. От зверя можно увернуться, обхитрить, а вот от человека не уйдёшь. Зверь он, что? Честный пред тобой стоит. А человек, всегда что- нибудь за пазухой держит.

– Вы меня не знаете, а с собой зовёте, – не унималась Ксения, – а вдруг я лихой человек?

– Так ты ж молоденький хлопчик, – улыбаясь во весь рот, сказала баба, – да дед Никодим в людях разбирается. Плохого за версту чует.

– Хорошо, – согласилась Ксения, – пойду с вами.

– Ну вот и ладно, – подытожил дед, – Ну, а ты чего сидишь, как барыня? – сурово спросил сноху.– Когда поесть сваришь? Живот к спине прилип, а она сидит.

– Так Семушка заплакал, кушать просил. Сейчас уже все готово будет, не сердячай дед.

Женщина, уложив спящего ребёнка в телеге между мешков, подошла к костру. Взяв деревянную ложку и почерпнув из котелка, что висел над костром, махнула рукой и, подняв подол платья, ухватилась им за ручку котелка. Сняв приготовленную еду, женщина поставила котелок на землю и подала ложку деду.

Самый старший, а это был дед, почерпнул из котелка и поднёс ко рту ложку. После старик передал ложку сыну, ну, а тот в свою очередь жене. Женщина, отпив, подала единственную ложку Ксении. Девушка взяла её и тоже почерпнула содержимое котелка. Но лишь отпив глоток, Ксения выплюнула все, что взяла в рот.

– Это ужасно. Как вы это едите?

– Это тюря, – баба удивленно посмотрела на Ксению, – али ты тюрю никогда не ел?

Боясь выдать себя, Ксения сразу ответила, что пришло в голову.

– Я из дворовой челяди. Нам кашу, да репу давали.