– Как долго тебя не было, – молвила боярыня Матрёна Ивановна, – вся измаялась, переживала: где ты, что с тобой, жив ли. Времена нынче худые. Как только весточку получила от тебя, что возвращаешься, так сразу на сердце легче стало. Поди, аж целый великий пост не было тебя. Разве ж так можно? Ну, слава Богу, что на Троицу приехал.

– Не волнуйся, маменька, – обнимая мать за плечи, отвечал сын, – теперь надолго приехал. Свадьбу сыграю, жена деток нарожает, вот никуда и не уеду. Где Ксения- то? – Высматривая молодую боярыню, поинтересовался Андрей. – Что- то встречать жениха не вышла?

– Пойдём в дом, братец, – открывая дверь терема, приглашая зайти, молвила Ирина, – негоже на крыльце стоять.

В горнице мать и сестра молчали о Ксении. Ирина велела девкам стол направить, а мужикам баньку истопить. Сидя, за богато убранным столом и, откусывая кусок жареной на вертеле курицы, да запивая вешнянкой, Андрей повторил вопрос, заданный на крыльце своего родового дома.

– Где Ксения?

Мать и сестра молчали.

– Лушка, – вытирая рушником губы, крикнул Андрей служанку.

– Слушаю боярин, – поклонившись, покорно ответила, прибежавшая на крик хозяина, из сеней молодая холопка.

– Позови боярыню Ксению Захаровну, а если не пожелает прийти по-хорошему, скажи, что силой приведу.

– Так ведь, – стушевалась Лушка, – нет боярыни.

– Что? – Поднимаясь со стула, медленно произнёс Андрей.

– Ступай, – велела Матрёна Ивановна служанке.

– Как это нет? – Удивленно переспросил Андрей.

Матрёна Ивановна покраснев от злости, свернув глазищами, поднимаясь с лавки, с неприкрытым недовольством в голосе, заявила сыну:

– А, что ты хотел? Привёз, оставил её, а сам уехал! А эта девка – одно наказание! Ни почета, ни уважения от неё не видела. Только и делала, что огрызалась, да свое родство превыше нашего ставила. Мы к ней с лаской, добротой, а она вот чем оплатила, негодная!

– Я ещё раз спрашиваю, – сквозь зубы процедил Андрей, – где моя невеста?

– Убежала она, – подойдя к материи встав за спиной, тявкнула Ирина, – вот вся благодарность от неё. Сбежала, как только узнала, что ты возвращаешься.

Андрей сдвинул брови и, оттолкнув легонько матушку, стоявшую на его пути, быстрыми шагами пошёл в девичью светлицу. Комната была пустой.

– Где ты, Ксения? – хрипло произнес он, словно надеясь, что она ответит ему из невидимого укрытия. В голове его крутились пугающие мысли: как могла она так легко бросить всё и уйти? Он вспомнил, как мечтал о встрече, как готовился к этому возвращению, а теперь… Теперь вместо счастья он чувствовал лишь горечь предательства. Войдя внутрь, Андрей внимательно осмотрел все недорогое убранство, присел на кровать и провёл рукой по подушке, на которой спала Ксения. Злость и ощущение потери росло в нем, как снежный ком. И вот этот ком уже готов был вырваться наружу, но совладав с чувствами, Андрей с силой сжал подушку и с ненавистью проговорил:

– Думаешь, что сбежала от меня? Я найду, где бы ты ни была. Не может быть, чтобы ты укрылась навсегда. Если тебе так легко уйти, значит, и мне не останется ничего, кроме как отыскать тебя. Из-под земли достану, но моей будешь.

Выйдя из комнаты, Андрей с грохотом затворил дверь и поднялся в горницу, где его ждала мать с сестрой.

Солнечный свет заливал просторную комнату, однако радости он не приносил. Внешний мир казался таким же безразличным, как и поступки любимой.

– Мама, – обратился он к Матрёне Ивановне, входя обратно в горницу, – ты что-нибудь мне скажешь? Почему она не ждала меня?

– Я ничего не могу сказать, – с горечью произнесла мать. – Мы с сестрой старались, как могли. Надеялись на лучшее… но эта девка оказалась невоспитанной. Она разочаровала нас всех.