Я чуть не захлебнулась кофе.

– Что?!

– Прямо так. "Спасибо за вечер, господин Митчелл". Я охренела.

Райан сдержанно хихикает. Я – нет.

– Подожди, ПОДОЖДИ. Он сам ей это сказал? Или это её инициатива? Потому что это уже не просто кринж – это какой-то фанфик по "Пятидесяти оттенкам" в нашем лофте.

– Думаю, не просил, – Лорен пожимает плечами. – На его лице было что-то между "ну ладно" и "да пофиг".

– Я не знаю, что хуже, – говорю я. – То, что она это сказала, или то, что его это вообще не смутило.

– Он, по ходу, вообще не смущаемый, – кивает Райан. – Зато девочка сияла. Я с ней пересёкся у двери. У неё был вид: "я спала с рок-звездой, жизнь удалась".

– О боже, – тру лоб. – Мне даже жаль, что я это слышу.

– Я бы записала, если бы могла, – ухмыляется Лорен. – Эйв, вставь это в следующий выпуск.

Мы смеёмся. Тепло, по-настоящему. Но внутри всё ещё что-то свербит. Не на неё – на него. На этот вечно пофигистичный тон, на то, как у него всё сходит с рук.

– Короче, – говорю, – предлагаю коллективную терапию. Остаёмся дома, сериал, вино и тупые сюжеты. Максимум идиотизма, минимум морали.

– О, я за, – оживляется Райан. – Только если будет плед, пицца и кто-нибудь ужасный в кадре.

– Я настроена на "бокал вина до полудня", – улыбаюсь.

– Я бы осталась, – говорит Лорен, – но у меня клиентка. Луна на рёбрах. Вернусь после двух, если вы всё ещё будете бездельничать.

– Будем. Возвращайся скорее.

Она тушит сигарету, подтягивает капюшон.

– И, кстати, Эйв, – оборачивается уже у двери. – Ты круто его поджала. Видно было – он сдулся на третьем вопросе.

Я не успеваю ответить, но внутри – тёпло. Особенно от неё. Она не разбрасывается словами.

Я поворачиваюсь к Райану. Он ухмыляется, с ложкой во рту.

– Ну всё, Коллинз. Утверждение от Лорен. Дальше только награда Пибоди.

Я смеюсь.

На кухне пахнет кофе и ленивым утром.

За стеной – всё ещё голос Грея. Но сегодня он меня не волнует.

Мы с Райаном залипаем на диване – под пледами, с остатками тостов и вином в чашках, потому что бокалов никто не помыл. Love is Blind включён "на фоне", но спустя пятнадцать минут мы оба уже в игре: комментируем каждую реплику, будто от наших замечаний зависит исход шоу.

– Господи, он серьёзно сказал, что чувствует "духовную связь" после ТРЁХ ДНЕЙ?

– фыркаю я, вжимаясь в подушку. – Эти люди – ходячие red flags.

– Мой любимый жанр, – улыбается Райан, закидывая ногу на спинку кресла. – Красные флаги, токсичная тяга к близости и попытки найти любовь под камерами. Потрясающе. Лучшее телевидение на свете.

Мы смеёмся. Не из вежливости, не чтобы заполнить тишину. Настоящий смех.

Вот эта часть – то, чего мне всегда не хватает. Домашнее дуракаваляние. Без напряга, без ожиданий. Просто быть.

Из-за стены гитара вдруг обрывается – как будто кто-то выдернул кабель из сердца. Через секунду открывается дверь, и появляется Грейсон. Майка прилипла к спине, волосы спутаны, падают волнами на лицо. Позавчерашняя щетина подчёркивает скулы. Он проходит мимо, скользя по экрану ленивым взглядом, и чуть прищуривается.

– О боже. Это вы смотрите? – тянет он. Голос – как всегда: смесь бархата и яда.

– А тебе-то что? – я закатываю глаза, не отрываясь от экрана.

– Просто трогательно видеть, как твой хвалёный интеллект сдаёт позиции. – фыркает он и исчезает в своей комнате.

– Какой же ты гад, – бормочу я ему в след.

Райан потягивает вино, не поворачиваясь.

– А мне нравится, когда он такой едкий, – говорит он вдруг.

Я смотрю на него – прищур, одна бровь вверх.

– Райан.

– Что? – он пожимает плечами, всё ещё глядя в экран. – Он секси. Даже когда ведёт себя как полное дерьмо. Особенно тогда, если честно.