Мои менеджеры забивают холодильник под завязку: ланч-боксы, витамины, сок из сельдерея, вода с электролитами.

Выбираю буррито. Потому что есть нужно. А не хочется.

В коридоре мелькает Эйвери. Уходит, не сказав ни слова. И правильно. Мы не друзья. Мы просто временно совпали в пространстве. Она выглядит как человек, который никогда не сможет меня понять. Поэтому я держусь подальше.

Сажусь на диван с гитарой. Не "играю", просто держу её, перебираю струны, как счётчик мыслей.

Пальцы сами находят аккорд, который я вчера вырезал из демки. Сижу, слушаю, как звучит в тишине.

Иногда кажется, что музыка – единственное, что не врёт. Если ты врубаешь аккорд – он или звучит, или нет.

С людьми так не бывает.

Смотрю на часы. Почти час. Надо выдвигаться в студию. Если повезёт – успеем дописать вторую часть "Октября".

Беру рюкзак. В нём – ноут, флешки, тетрадь с текстами, наушники, полупустой ежедневник, который я таскаю просто так. Как будто это – мой тотем, напоминание, что у меня еще есть шанс хоть что-то держать под контролем.

Выходя, гашу бычок о дно чашки, которую так и не допил.

По пути вниз думаю, что жить на пределе – не романтика, а просто привычка.

И всё нормально. Пока держится ритм.

Приехал на студию в начале второго.

Промозглый ветер во дворе, запах мокрого бетона и выдохшейся травки из соседнего офиса. Студия спрятана за чёрной металлической дверью с облезшей надписью «NO SMOKING», на которую давно уже никто не обращает внимания.

Перед входом сидят почти все.

Ти – как всегда, в одном худи на голое тело, курит, щурится, будто утро. Хотя день в разгаре.

Эйс – в широких штанах и майке с каким-то кислотным лого, пьёт кофе из помятого стакана, который держит обеими руками, как будто тот может согреть.

Ленни – на перилах, спина прямая, гитара на коленях. Он подключён к мини-усилителю, играет в петлю, отрабатывает короткий отрезок – может, четыре такта, снова и снова. Лицо напряжённое, будто ему не нравится собственная точность.

Я поднимаюсь по ступенькам. Они все поворачиваются. Не говорят "опоздал", не закатывают глаза. Просто смотрят.

Как люди, которые уже привыкли, что ритм у всех свой, а встречаются они только по касательной.

– Ты живой? – кидает Кевин с порога, держа планшет под мышкой, как портфель учителя биологии.

– Сегодня да, – отвечаю и захожу внутрь.

Он бурчит что-то про дедлайн, озвучивает план. Говорит, как будто пробует быть строгим, но сам не верит, что получится. Не его стиль давить. У него другая фишка – напоминать. Снова и снова. Как будильник без агрессии.

Внутри – как в барабане. Воздух сухой и стоячий. Кто-то забыл кондиционер в режиме «dry», и теперь всё – как после долгого перелёта: нос заложен, глаза режет, горло пересохло.

Я скидываю куртку, бросаю на усилок, который ещё пахнет перегревом и пылью.

Сажусь. Гитара в чехле. Наушники.

Пальцы находят гриф как родной.

Не думаю – просто запускаю руки.

– Давайте ту, которую вчера сводили, – говорит Ти, хлопая себя по колену. – Я там перебрал чуть бит, можно вернуть в исходник.

– Я бы предложил перестроить структуру куплета, – спокойно вставляет Ленни. – Он слишком одинаковый ритмически, вторая половина провисает.

– Только не слишком технично, – говорит Эйс. – А то мы все утонем в схеме.

– Мы и так в ней, – парирует Ленни. – Просто ты не слышишь.

Я ничего не добавляю. Просто киваю – работаем.

Ти стучит щётками, разогревается.

Эйс врубает бас. Но уже на второй минуте слышно: он играет не для трека. Он играет, как будто сдаёт экзамен по памяти.

Ноль связи. Ни с нами, ни с собой.

– Зачем ты это делаешь? – говорю. Голос – ровный, но внутри уже начинает закипать.