– Я. И наш сосед. Он спросил, нормальный ли ты вообще.

– Что ты ответила?

– Сказала, что сносный. Иногда.

Смеюсь. Настояще. Никакой кривой усмешки, просто от теплоты – потому что звучит как что-то родное.

– А ты помнишь, – начинает она, – когда ты впервые сыграл мне свою песню на пианино, а я подумала, что это серенада для той милой девочки из твоего класса?

– И ты разозлилась, когда узнала, что это трек про наркотики и смерть?

– Да. А ты сказал, что это намного круче. Ты был ужасным подростком.

– Ну и взрослый из меня так себе.

– Как сказать.

Тишина опять. Но не неловкая – просто комфортная, как когда оба знают, что больше нечего говорить, но ещё не хочется вешать трубку.

– Я приеду через пару недель, – говорю.

– Говорил уже.

– На этот раз серьезно.

– Ну, посмотрим. Честер тебя, может, и вспомнит.

– Я тебя точно вспомню.

– Ладно, сын. Не забывай есть. Не забывай дышать. Не забывай, кто ты.

– Это последняя часть самая стрёмная.

– Да пошёл ты, хватит ныть, – говорит она, и я слышу улыбку.

Сбрасываю звонок. Смотрю вперёд.

На капоте лежат пожелтевшие листья. Над студией уже темно. Выхожу, хлопаю дверью. Воздух пахнет чем-то резким – как будто подожгли листву. Или асфальт.

Мне было скучно.

Не "нечем заняться" – у меня всегда есть, чем заняться. Гитары не настроены, сэмплы не сведены, менеджер ноет, что надо выложить сторис про новый трек. Всегда есть какое-то дерьмо, которое требует внимания. Но скука – это другое. Это когда ты смотришь на мир и не чувствуешь ничего. Как будто в теле нет ни тока, ни импульса. Только тупое шипение на фоне.

Я валялся на кровати в лофте, слушал, как за стенкой Эйвери что-то передвигает с места на место. Она все еще пытается создать уют в этом месте. За окном кто-то орал на парковке. На столе – бутылка, в руках – телефон. Бессмысленная петля.

Открыл директ в Инсте. Просто на автомате. Куча сообщений. Пары голосовых. Кто-то прислал рисунок. Кто-то фотку в футболке с моим текстом. Кто-то – свои сиськи. Я промотал.

Увидел её.

@emilyisntdead. Забавный ник. Пара сторис с концерта. Подписана на меня с 2022-го. Пишет не часто. Последнее сообщение – "Ты в городе?" Без стикеров, без фанатских визгов. Просто прямой текст.

Я ответил.

"А ты хочешь, чтобы я был?"

Три минуты – и она уже прислала номер. Ещё пять – и мы договорились встретиться.

Отель в Сохо. Не люкс, не трэш. Средний ценник, много стекла, много серого. Ресепшн отработал без пафоса. Взял номер, поднялся, включил кондиционер. Сел на край кровати, уставился в стену. Почему я это делаю?

Да хуй его знает.

Скорее, потому что могу.

Она пришла через сорок минут. Маленькая, худая, в чёрной юбке, в тонкой майке без лифчика, с большими глазами, в которых было что-то между волнением и азартом.

– Ты правда Грейсон Митчелл, – сказала она и засмеялась, сразу скидывая это с себя, будто стесняется собственной реакции.

– Пока никто не доказал обратное, – ответил я, делая шаг назад, чтобы она прошла.

Она огляделась, как будто ожидала увидеть гроб с алыми розами и золотым микрофоном. Потом повернулась ко мне.

– Ты часто так встречаешься с фанатками?

– Не очень, – соврал я. – А ты часто встречаешься с голосами из своих наушников?

– Первый раз, – усмехнулась. – Это странно?

– Немного. Но кайфово.

Мы говорили ещё минуту. Может, две. Я даже не запомнил, о чём. Её рука оказалась на моём плече первой. Моя – на её талии. Всё было быстро, но не грязно. Без нужды играть страсть. Просто секс. Как будто оба хотели чего-то, чтобы забыть другие желания.

После она лежала, подтянув колени, закутавшись в простыню, и смотрела в потолок.