Кровь не вода Альберт Таибов
«Брат – это тот, кто знает твою кровь на вкус.
И тот, кто прольёт её первым»
От автора
Эта книга – сборник рассказов, каждый из которых – отдельная история, но все они связаны невидимыми нитями. О боли, о любви, о выборе, который меняет всё.
«Недописанный портрет» – о том, как война крадёт не только жизни, но и последние штрихи счастья. О девушке, которая не смогла дорисовать глаза любимому, потому что их больше нет. О сирени, что цветёт вместо него.
«Белые розы для мёртвой невесты» – о том, как болезнь перечёркивает планы, но не любовь. О письме, которое становится мостом между мирами. О розе, что шепчет на ветру: «Я всё ещё здесь».
«Стеклянные ангелы» – о дружбе, которая превращается в зависимость, а потом – в вечное падение. О двух мальчишках, мечтавших стать ангелами, но ставших осколками.
«Невидимые нити» – о семье, которая держится на последних силах. О сыне, который слишком поздно понимает, что его мама – не железная.
«Последний урок» – о деде, который учил внука чинить табуретки, а на самом деле – жизнь. И о том, что настоящие уроки часто приходят после звонка.
«Последнее письмо» – о любви, которая не успела попрощаться. О дожде, пустом стуле и словах, написанных заранее.
«Разбитая ваза» – о детской лжи, которая становится клятвой верности. О том, что иногда нужно разбить что-то ценное, чтобы понять – семья важнее.
«Последний закат» – о дружбе, разрушенной любовью. О выборе между братом и чувствами. О дороге, которая ведёт только в пропасть.
«Братья» – о кровных узах, разорванных войной. О клятвах, данных в детстве, и предательстве, которое оказалось спасением.
«Тропа через горы» – о древних законах и испытаниях, которые показывают, кто ты на самом деле. О силе, мудрости и цене лидерства.
«Чернила и кровь» – о вере, которая сильнее страха. О юноше, чьи последние слова стали вечностью.
«Дорога мудрости» – о том, что вершина – не всегда цель. Иногда важнее то, что видишь по пути.
«Кровь не вода» –
Когда родные становятся врагами по разные стороны баррикад, главное сражение происходит не на поле боя, а в сердце – между долгом и любовью.
Это истории о нас. О тех, кто остался в тени, но чьи голоса звучат в каждом шорохе листвы, в каждом вздохе ветра. Они – недописанные портреты, недоговорённые фразы, недожитые жизни.
Но именно они – самые честные.
«Недописанный портрет»
Зима. Снег падал за окном, белый и безмолвный, как саван. Алина сидела перед мольбертом, в пальцах застыла кисть с засохшей краской. Портрет на холсте был почти закончен – острые скулы, тень улыбки, даже ямочка на подбородке, которую она так любила целовать. Но глаза… Глаза оставались пустыми – два бледных мазка, без жизни, без души.
– Почему ты не смотришь на меня? – прошептала она, касаясь холста дрожащими пальцами.
На полу у её ног лежало письмо. Потрёпанное, зачитанное до дыр.
«Скоро вернусь. Посадим сирень под твоим окном, как ты мечтала. Жди меня»
( Лето. Последняя встреча.)
Он стоял на перроне, неуклюжий в новом мундире, сжимая в руках букет полевых цветов.
– Возьми, а то завянут без тебя, – улыбался он, но в глазах стояла тоска.
– Дурак, – она засмеялась, но голос дрожал. – Ты же вернёшься.
Он прижал её к себе так сильно, что она почувствовала, как бьётся его сердце.
– Мы же сирень сажать будем. Помнишь, как пахнет её цветение?
– Как детство, – выдохнула она.
Поезд загудел. Он поцеловал её в лоб и отпустил первым.
(Зима. Болезнь.)
Кашель разрывал её грудь. На ладони оставались алые пятна.
– Линочка, поешь хоть немного, – за дверью умолял голос матери.
– Не сейчас.
Она снова взяла кисть. Капля крови упала на холст, расплываясь зрачком в пустом глазу.
– Вот так… лучше, – прошептала она.
(Похоронка.)
Белый конверт. Крик матери. Тишина в её собственной голове.
Она перечитывала его последнее письмо снова и снова:
«Если что-то случится – посади сирень. Пусть хоть она цветёт вместо меня»
Весна. Земля оттаяла. Алина копала яму под окном, хотя каждое движение отзывалось болью в груди.
– Ты не должна! – рыдала мать.
– Должна.
Она опустила хилый росток в землю. Сирень была слабой, почти безжизненной. Как она сама.
Сирень зацвела. Фиолетовые гроздья тянулись к солнцу, наполняя воздух сладким ароматом. Мать нашла её утром. Алина сидела под кустом, прислонившись к стене дома. В руках – смятое письмо. Глаза закрыты.
Портрет в комнате так и остался недописанным.
Но теперь, когда сирень зацвела, в этом не было необходимости.
«БЕЛЫЕ РОЗЫ ДЛЯ МЁРТВОЙ НЕВЕСТЫ»
(Диагноз.)
Кабинет онколога пахло стерильностью и страхом. Вера сидела, сжимая подлокотники кресла так, что её пальцы побелели.
– Лимфома Ходжкина, IV стадия, – произнес врач, не поднимая глаз от бумаг.
В ушах Веры зазвенело. Она видела, как губы доктора продолжают двигаться, но слышала только обрывки фраз: "…агрессивная химиотерапия… 15% выживаемость… максимум два года…"
– Это ошибка, – прошептала она.
Алексей схватил её за руку. Его ладонь была влажной.
– Мы сделаем повторные анализы. Это ошибка.
Вера вдруг рассмеялась – резко, истерически.
– Конечно, ошибка! Я же просто пришла из-за боли в спине!
Когда они вышли из больницы, шёл дождь. Алексей пытался накинуть на неё куртку, но Вера отстранилась.
– Два года… Мне двадцать шесть, Алексей! – её крик разорвал сырой воздух. – У нас должны быть дети! Свадьба! Вся жизнь впереди!
Она упала на колени прямо в лужу, не обращая внимания на прохожих. Алексей опустился рядом, обняв её за плечи.
– Мы победим это, – шептал он, целуя её мокрые от дождя и слёз волосы. – Я обещаю.
(Борьба.)
Химиотерапия превратила Веру в тень. Её густые каштановые волосы выпали, кожа приобрела сероватый оттенок. Но хуже всего были глаза – пустые, словно в них погас свет.
Однажды ночью Алексей проснулся от её крика. Вера металась в постели, срывая с себя одежду.
– Горит! Всё горит! – она царапала грудь, оставляя кровавые полосы.
Он схватил её за руки, пытаясь успокоить.
– Вера, дыши! Это побочный эффект, это пройдёт!
– Я не могу! – её голос сорвался на шёпот. – Я не могу больше, Лёш…
Утром он нашёл её стоящей перед зеркалом, рассматривающей своё измождённое отражение.
– Я больше не красивая, – констатировала она.
Алексей подошёл сзади, обнял.
– Для меня ты всегда красивая.
Она резко развернулась.
– Не ври мне!
(Временная ремиссия.)
Через восемь месяцев мучений анализы показали ремиссию. Вера снова начала улыбаться. Они даже позволили себе помечтать о будущем.
– Давай сыграем свадьбу, – предложил Алексей однажды вечером.
– Ты серьёзно? – Вера подняла на него глаза. – Посмотри на меня. Я похожа на невесту?
– Для меня ты всегда невеста.
Они поженились в маленькой церкви. Вера надела простое белое платье и шляпку с вуалью, скрывающую отсутствие волос. Когда священник произнёс: "Не разлучит ни болезнь, ни здравие…", Алексей почувствовал, как её рука дрожит в его ладони.
(Рецидив.)
Боль вернулась внезапно. Однажды ночью Вера проснулась от дикой боли в животе. Алексей вызвал скорую.
– Метастазы в печень, – сказал врач. – Шансов почти нет.
Алексей продал машину, взял кредиты, умолял всех о помощи.
– Есть экспериментальное лечение в Германии, – сказал он Вере, держа её худую руку в своих. – Дорого, но…
– Нет, – перебила она. – Я хочу умереть дома.
(Последние дни.)
Она угасала на глазах. Каждый вдох давался с трудом.
– Обещай мне что-то, – прошептала Вера однажды ночью.
– Что угодно.
– Женись снова. Будь счастлив.
Алексей зарыдал, прижав её руку к губам.
– Я не смогу…
– Обещай.
Он молча кивнул.
(Прощание.)
Она умерла тихо, на рассвете. Алексей держал её руку до последнего вздоха.
Когда врач констатировал смерть, он не плакал. Просто сидел рядом, гладя её уже холодные пальцы.
(Письмо.)
Через неделю после похорон Алексей наконец нашёл в себе силы разобрать её вещи. В ящике комода, под стопкой носовых платков, лежал конверт с его именем.
"Моему любимому дураку"
Почерк был неровным – видно, что писала она уже слабеющей рукой.
"Если ты это читаешь, значит, я уже не могу тебе этого сказать лично. Прости меня за это. Ты сейчас, наверное, сидишь в нашей комнате и чувствуешь себя так, будто мир рухнул. Знаю, ты злишься – на врачей, на Бога, на меня. Не злись, мой хороший.
Помнишь, ты обещал мне посадить белую розу? Сделай это. И когда она зацветёт – это буду я шептать тебе "я люблю тебя" на ветру.
А теперь слушай внимательно, потому что это самое важное:
Ты должен жить дальше.
Не просто существовать. А жить – громко, ярко, без оглядки. Влюбляться, путешествовать, кричать от счастья, стать отцом.
И когда ты будешь держать на руках своего первенца – скажи ему, что где-то там есть тётя Вера, которая очень его любила, даже не видя.
Я не прощаюсь. Потому что любовь – это навсегда.
Твоя Вера."
Алексей прижал письмо к груди. Впервые за неделю он разрешил себе плакать.
(Три года спустя.)
Белая роза под их окном пышно цвела. Алексей стоял перед ней, перечитывая письмо в сотый раз.
– Лёш! – Ольга выглянула из дома. – Ты идёшь? Мы опоздаем!
Он медленно сложил письмо. Сегодня была их свадьба.
В церкви, когда священник произнёс: "Не разлучит ни болезнь, ни здравие…", Алексей вдруг ясно увидел Веру. Она стояла в последнем ряду – в том самом белом платье, в котором выходила за него замуж.
"Будь счастлив", – прошептали её губы.
Когда он моргнул – её уже не было.
