Кости. Навье царство Алана Алдар, Мию Логинова

1. Глава 1

Ядвига

Ой, ветер свищет... ой, пурга!

Загрустила что-то Баба-яга.

Затушила свечку, забралась на печку,

Помело — под ухо, и сопит старуха,

Будто нос у ней не нос, а насос…

— Что за дичь? — Поморщилась, переключив плеер на радио. Знакомый голос диктора на популярной FM-станции вызвал улыбку, расслабляя. — Ба, ну кто слушает это старьё?..

«Ещё и на флешку додумалась записать…»

— Не старьё, а ВИА «Ариэль».

— ВИА?

— Вокально-инструментальный ансамбль.

— Группа, по-нашему, — хмыкнула, подмигнув родственнице, — никто так давно не говорит.

— Эх, милая, — бабуля устало откинулась на подголовник, — зато сколько правды.

— В чём? В сказках?

— В песне, — задумчиво протянула она, смотря в окно.

Последнего персонажа ба упомянула с какой-то щемящей грустью.

— Это в тебе наш Могилёв-Кощеев говорит, сказки эти… и вообще… кто придумал название городу? Ещё и находится у чёрта на куличках.

Бабуля три раза сплюнула через левое плечо.

— Вот только этих проходимцев не надо вспоминать! Запудрят мозги, кто б распудрить потом смог.

Я хмыкнула.

— Так ты-то и сама родилась тут, чай родные места, — тем временем продолжила ба. — Каждая травинка возвращению твоему радуется.

— О, и очень рада, что мама уехала в столицу. — Пропустила её замечание мимо ушей. — Вообще непонятно, как так получилось, что столько денег водится и сколько бизнесменов родилось в таком захолустье?! А о ваших мажорах Фейсграм не успевает новости клепать. Шерятся* (распространяются в сети. — Прим. авт.), как горячие пирожки. Клуб этот ваш… Чуть ли не лучший в регионе. Ты знаешь, что туда жёсткий дресс-код и даже звёзд разворачивают и не пускают?

Бабушка лишь грустно вздохнула.

— Была надежда, что разорвать порочный круг выйдет, а оно вон как — всё на круги своя становится. Судьба — вот и тебе пришлось приехать.

Она частенько говорила загадками, сейчас это раздражало, а вот в детстве, наоборот, приводило в восторг. Магический флёр, тайны, загадки, секретики. Только она умела рассказывать сказки так, будто всё взаправду было. Её герои оживали, совершали подвиги во имя любви, а злодеи, несомненно, получали по заслугам.

— Так что там с этим… как его? — постаралась вернуть к главной теме разговора. — Кирилл Константинович Кощеев. Он что, прямо-таки известный ресторатор?

— По всему миру притонов своих наплодил, — мрачно согласилась бабуля. — На тебя надежда одна, благо хоть кровь разбавленная. Вдруг пронесёт, уезжать тебе надо, я уж добуду…

— Чего это я разбавленная?

— Ясно чего, слава Дедилии* (в славянской мифологии — богиня супружества, деторождения, роста, растительности, олицетворение луны. — Прим. авт.), отец твой человеческим простачком был.

— Почему это простачком? — За папу стало обидно. — Да, мы жили небогато, но квартира у нас в историческом центре города, на хлеб с маслом и колбаской всегда хватало, на отдых два раза в год возил регулярно, у мамы и меня по отдельной машине, вуз я заканчиваю тоже престижный. Если бы не мамин перевод в Могилёв-кощеевский универ, то диплом у меня был бы куда более впечатляющим, чем теперь маячит на горизонте. Хотя и с этим на работу брать будут неплохо.

— Так и я не о материальном, Яда. — Она положила свою сухощавую ладошку на мою. — Не помер бы Святослав, и судьбу, чай, обманули бы. А так... — Бабушка махнула рукой.

— Бабуль, ну всё хорошо будет, — заволновалась я. — Чего ты так переживаешь?

— Да, Среча* (богиня судьбы. Она представлялась в виде красивой девушки-пряхи, прядущей нить судьбы. — Прим. авт.) уж нитку свою распустила. Я не сдержалась в своё время, как деда твоего встретила, мать твоя хоть пожила… вот и твой черёд настал.

— Не верю я в небылицы эти, мы сами свою судьбу выбираем.

— Ну-ну, — усмехнулась ба. — Одно скажу: от Кощеева держись подальше… сколько сможешь.

С беспокойством взглянула на бабушку. Вроде бы у нас в роду никогда страдающих головой не было. Все в своём уме оставались до последнего вздоха. Но сейчас в её глазах плескалось что-то безумное и мощное, заполняющее собой всё пространство салона машины, всю меня. Тело пробрал озноб, а родственница моя ещё и добила:

— Погубит он тебя.

«Зашибись».

Город мы проскочили бодро. В столь раннее время, Могилёв-Кощеев полностью оправдывал своё название — было тихо и безлюдно. Бабушкин домик находился на окраине города, с другой его стороны. Он располагался как будто на границе между цивилизацией и непроходимым лесом.

Съехав с трассы, покатили по гладкой однополосной асфальтированной дороге, которая раньше была ухабистой и пыльной.

— О, и до тебя прогресс дошёл, ба? — не преминула заметить я.

— Всё притон виноват, — проворчала она, — клуб этот демонский.

— «Кости», что ль? — уточнила я. Именно в этом заведении мне предстояло проходить практику. Конечно, постарался мамин ухажёр, но, в принципе, за это я ему была благодарна, смогу приступить, миновав этап мучительных поисков и собеседований.

— Он самый. Почти в самом лесу построили… Знали, ироды, где: и Навь, и Явь зацепили. Теперь кто там только ни ошивается, проходной двор, тьху.

Я промолчала, любуясь прозрачным туманом, что придавал безлюдной дороге сюрреалистический вид, который только усилился, когда я повернула к бабушкиному дому.

Всё было именно так, как я запомнила в детстве: старомодный частокольный забор с острыми шпилями. Кое-где на них висели разномастные глиняные горшочки, да расползался вьюнок, цветы которого были пока закрыты. У ворот, у самой калитки, на специальной жёрдочке сидел громадный ворон. Самый настоящий, клянусь! А на лавке, чуть левее от него, лениво умывался чёрно-белый кот.

Дом был кирпичный, добротный, уютный и очень высокий. А всё потому, что стоял на двух круглых сваях, напоминающих куриные ноги.

— Что, всё так же затапливает? — Кивнула на конструкцию. Помню, в детстве частенько двор заливало по весне.

— Не так чтоб часто, — отмахнулась ба. — Ты иди, а я с Васькой и Якимом переговорю, разузнаю, не случилось ли чего.

Если что, это кот и ворон. Бессмертные Васька и Яким. И где только бабушка брала одинаковых зверей? Сколько себя помню, эта бессменная парочка сторожила владения бабушки.

Волоча за собой чемодан, подошла к двери дома — или туда, где, я могла бы поклясться, несколько минут назад она была. Теперь там была цельная стена. Сдув чёлку с глаз, обошла с другой стороны. Странно, всё та же стена, но двери нет. Пришлось вернуться туда, откуда начала, и обнаружила вход прямо там, где он и должен был быть.

— Мне просто надо отдохнуть, всё-таки дорога не близкая, — пробормотала себе под нос.

Со стороны ворот послышалось странное карканье, и я была почти уверена, что Яким смеётся надо мной, но ведь это было невозможно.

— Так-с… или больше сна, или больше кофе.

— Она привыкнет к тебе и будет пускать. — Бабушка поднялась по ступеням. — Всё же ты ей принадлежишь, как и она тебе.

— Всё, чего хочу, — помыться и выспаться.

— Беги, твоя комната давно готова. На вечер можно и баньку истопить.

— Мо-ожно, — прокричала с верхних ступеней лестницы. — Спаться будет лучше.

— Ох, сильно сомневаюсь, — пробормотала бабуля.

Банька была восхитительной. Только бабушка могла так пропарить косточки да напитать тело лечебными травками, а было их у неё — тьма невиданная. Она собирала их круглый год, развешивая на просушку в предбаннике и ветхом сарайчике, в комнатушке, что в детстве я звала лабораторией. Травы были везде: они свисали с потолка, были закрыты в банках и натыканы по углам. А вот после в ход шли котелки, котелочки, кастрюльки, колбочки, начиналось для маленькой меня волшебство, а сейчас — просто химический процесс смешивания ингредиентов. Бабуля готовила всяческие лечебные сборы, настойки, чай, приправы к еде и даже шампуни, душистое мыло. И вот странность: несмотря на всю обширность и разнообразие бьюти-индустрии, её стремительное развитие, к бабуле столичные штучки за кремами наезжали регулярно.

«Хорошо хоть мне, по-родственному, бесплатно достаётся».

Расчёсывая гладкие, словно шёлк, волосы цвета пыльной розы, в который раз порадовалась настойке из крапивы. Да, я любила экспериментировать с цветом. Это была слабость — цветные волосы. Какой я только ни была: розововолосой, неоново-жёлтой, синей, красной, фиолетовой, лазурной… да много какой, и мои волосы от этих беспощадных экспериментов не страдали также благодаря бабулиным настойкам.

— Эх, Ядушка, — наблюдая за тем, как расчёсываюсь, довольно улыбнулась ба, — совсем взрослая стала, округлилась, где надо, гибкая, что берёзовая тростиночка, волосы густые, как пшеничное поле. Рисунки эти твои нательные мне не понять, конечно…

Дремавший на лавке Васька фыркнул.

Бабуля щёлкнула его по уху.

— Зато глаза — бездонные озёра. Повезёт же избраннику твоему, — а потом, зачем-то добавила, — лишь бы не в Могилёв-Кощееве нашла.

— Ой, ба, не за избранником я приехала. Завтра начало практики, месяц поработаю, напишу практическую, и вперёд на защиту. Некогда мне личную жизнь налаживать, но и уезжать в ближайшее время никуда не собираюсь.

Она лишь вздохнула, подливая в чашку душистый чай.

— Ромашка — чтоб успокоить, анютины глазки — омыть замутненный взгляд, — приговаривала ба, разминая несколько бело-жёлтых цветков между пальцами. Воздух вокруг нее приобрел резкий запах трав. — Иван-да-Марья и донник — от злого глаза и лихого дела, просвирки и проскудки — для красоты телесной. И самая главная, — бабушка обложила жмых сухих лепестков четырьмя серебряниками и бархатной тканью с бусинами, — Бел Таленц трава — узнаешь всякие травы и на что надобны; если куда пойдёшь, то травы и всякие вещи с тобой говорить будут и скажутся, на что надобны; при том же и прочих животных, гадов и зверей голоса спознаешь, что они говорят между собой, и всё премудрое знать будешь.