Почти минуту Эрнес слушал короткие гудки и только затем положил трубку. Он ещё долго сидел на полу в коридоре, прокручивая в голове слова Дениса, и с тревогой разглядывал окольцевавший его лодыжку синяк. В переливах от густого фиолетового до светло-зелёного ему виделся след ладони, будто кто-то очень сильный вцепился в его ногу. И ведь правда, нечто тянуло его на дно. Да и вроде он вернулся домой в одном носке.

Если это коряга, то на радиоуправлении, и команда отбоя для неё сраный языческий заговор. Какой же бред! Что ещё могло быть посреди озера?.. Ещё и убийство… Не надо было вообще пить…

Перед глазами то и дело возникали обрывки минувшей ночи: костёр отправляет сноп искр во тьму; венки мирно лежат на стоячей воде; его бывшая девушка, Марина, ругается со старшим братом; раздевшийся догола Денис с воинским кличем прыгает в озеро с тарзанки; на перевёрнутом ящике крутится бутылочка; вернувшийся на лето Матвей на спор пьёт из горла какую-то настойку и тут же падает ничком; Камилла зовёт всех купаться второй раз, но идут они втроём; Денис уплывает с испуганной Камиллой на закорках, а блуждающие огни с Чёртовой Палицы вытягиваются, как на гиперскорости, и несутся над водой…

От воспоминаний у Эрнеса побежали мурашки. Он мог убедить себя, что это был обыкновенный луч мощного фонаря, размножившийся из-за отражения, но ведь Камиллу тоже что-то напугало. Неспроста же она кричала.

Наспех одевшись, Эрнес помчался к ней. Через десять минут он уже стоял под её окном и тихо стучал по стеклу их личным шифром, который они придумали ещё в детстве: стук, стук, пауза, стук, стук. В окне соседней квартиры открылась штора. Всё время, пока Эрнес раз за разом повторял секретный стук, сквозь узорчатый тюль за ним наблюдала старушка с чёрным котом на руках.

Наконец в окне появилось бледное лицо с мягкими чертами, обрамлённое каштановыми волнами волос. Камилла сощурилась от яркого света и влезла на подоконник меж маленьких горшков с фиалками. Её длинные голые ноги с тонкими коленками заняли почти половину окна, когда она высунулась из форточки.

– Сейчас семь утра, – недовольно отчеканила Камилла и потёрла оттиск подушки на щеке. – В обычные дни так рано только бессовестные психи приходят, а после пьянки… Блин, ты выглядишь хуже меня, а я, кажется, отравилась. Что-то случилось?

Эрнес вкратце пересказал слова Дениса и уже хотел перейти к пережитому на озере, но Камилла попросила чуть повременить.

– Если на берегу действительно нашли мёртвого человека, то отец наверняка уже там. Подожди, я проверю. Мало приятного – вести серьёзный разговор, торча из форточки.

Камилла вернулась спустя пару мгновений и жестом показала Эрнесу обходить дом. Под бдящим взором держащей уже рыжего кота старушки он свернул за угол и двинулся к спрятавшемуся за кустами сирени подъезду. В тени поросшего мхом козырька уже ждала Камилла, всё так же одетая в хлопковую ночную рубашку. Потирая друг о друга босые ноги, она стремительно опустошала огромную пивную кружку с огуречным рассолом. При виде Камиллы Эрнес не смог сдержать улыбку, однако её омрачили воспоминания: Камилла, по шею в воде, кричит, а глаза широко распахнуты от ужаса.

Они не обмолвились ни словом, пока не поднялись в квартиру.

– Почему ты завизжала тогда? – разуваясь, спросил Эрнес.

– Рыба хвостом задела, и я испугалась, – поспешно ответила Камилла, не оборачиваясь. Шторка из бусин затрещала, точно погремушка, когда она прошла сквозь неё в кухню. – Чай будешь?

Бусины вновь заиграли, когда Эрнес последовал за Камиллой. Она старательно избегала его взгляда и, распахнув дверцы навесного шкафа, притворилась, словно выбирает чай, хотя никакого другого чая, кроме зелёного с жасмином, у них дома не держали.