Денис стоял и смотрел, как лучший друг, подобно лунатику, исполняющему команды неведомой силы, идёт к ведьминому дому с детским зонтиком под мышкой. Наклейка на спине его ветровки бликовала, отбрасывая бледные зайчики на траву. Эрнес поднялся по скрипучему крыльцу и заглянул внутрь зияющей пасти входа. Изнутри донеслись жестяные побрякивания. От страха Денис остолбенел. Он так и видел, как из тьмы к ним выходит нечто инфернальное, некое мокрое лохматое чудище с горящими глазами и в один мах раскидывает их, точно разъярённый мальчишка – оловянных солдатиков. В реальности же промеж ног Эрнеса прошмыгнула перепачканная лиса и юркнула под дом. После неё в воздухе повис запах тушёнки.

Боже, мать твою, я чуть не сдох…

– Я кое-что нашёл, – воскликнул Эрнес. – Дай фонарь.

– А ты полай, – буркнул себе под нос Денис, но всё же подошёл посветить. – Твою ж… Прямо как на трупе. Может, убийца реально местный.

Весь дверной косяк украшал аккуратный узор из десятка тризмейников. За порог ни Денис, ни Эрнес не ступили, будто бы они были той самой нечистью, от которой вырезали обереги.

В Навь уходи, меня не губи, вспомнилась присказка Денису.

Попятившись, он схватил Эрнеса за плечо и потянул за собой. Тот не сопротивлялся. Никто из них не хотел случайно столкнуться с убийцей посреди ночи.

По возвращении в квартиру Вилены Ульяновой Шестнадцатый улёгся на диван и, примостив на подлокотнике фонарик, открыл прихваченную из Марининой комнаты вещицу – тетрадь по литературе с семёркой в правом верхнем уголке обложки. Оттуда сразу вывалились три сложенных пополам листка с одним и тем же крупным текстом: «Солнцу молитесь, дети мои, ибо свет его есть свет Божьего нимба». Ниже находился неровный рисунок солнечного диска со щупальцами-протуберанцами и мелкий текст, призывающий вступить в общину «Солнца Первозданного».

Припомнив об обосновавшейся около Кощного озера сектантской общине, Шестнадцатый сделал себе пару пометок: «Откуда взялись листовки? Как попали к Марине?» Связывать её пропажу с сектантами он не спешил. Возможно, потому, что именно Клим настаивал на этой версии, но Шестнадцатому казалось это неправдоподобным. Впрочем, он всё-таки прибрал одну листовку в блокнот, прежде чем приступить к чтению Марининой тетради.

Название – Крещение Августом

Деля одно покрывало на двоих, девушки нежились под солнцем, затмившем луну. Они редко куда-то выбирались без посторонних, ведь совсем не ладили. Сентябрина была коварной паучихой и предпочитала видеть в окружающих мух, коими можно полакомиться. Марта же не любила столь грубую агрессию и правила мягкой силой, как благородная королева. Собственно, такой она и являлась.

Марта и Сентябрина часто спорили, кто красивей, а кто умней, но весна и осень не равные соперницы. Разве рождение может проиграть умиранию? Разве свежесть не приятней зрелости?

И вот когда из зеркальной глади озера, словно водный бог, вышел знойный Август, Сентябрина затеяла новый спор: предложила посоревноваться за его сердце. Разумеется, Марта согласилась. Она видела, что Август глаз с неё не сводит, и была рада указать Сентябрине на её место.

Марта не была самой красивой, но легко превосходила Сентябрину в уме, поэтому позвала Августа вместе искупаться. Она помнила, что Сентябрина, сродни вшивой кошке, воду не любила. Видел бы ты её, дорогой читатель: Сентябрина, глядя на уединившихся на глубине Марту с Августом, побагровела от злости. Её осенняя душа из холодной слякоти и гнилых листьев не могла смириться и проиграть с достоинством.

Тем временем на середине озера Август с лаской коснулся Марты, взял в свои большие мужские ладони её личико, намереваясь накрыть девичьи губы своими. Когда до поцелуя оставались считаные мгновения, над озером разлетелся крик. Глупая упрямица Сентябрина поплыла за ними и скоро начала тонуть. Героический Август бросился ей на выручку, но уж слишком далеко та была. Тогда Август заставил само озеро прийти ему на помощь, и поднявшиеся волны вынесли их с Сентябриной в объятиях жемчужной пены на берег. С разъедающим её бесконечным одиночеством Марта наблюдала, как Август вдыхает в тело Сентябрины жизнь сквозь хладные губы. Природа услышала Мартину печаль. Тучи над озером сгустились, налетел кусачий ветер, и посреди дня наступила ночь.