Даже хорошо, что он выполнил мою работу. Ещё и с таким благородством. Однако это второй прецедент подорванного авторитета.

Шестнадцатый натянул перчатку и развернул бумагу. То оказалась справка об освобождении из исправительно-трудовой колонии, датируемая двадцать третьим мая этого года. Внизу, в прямоугольном окошке чёрно-белой фотографии, стоял молодой косматый парень с большим перекошенным ртом: один уголок приподнят в ухмылке, а другой словно обмякший.

«Выдана гражданину Волкову Тихону Георгиевичу… Осуждённому… по статье 146, разбойное нападение», выборочно пробежался взглядом по рукописному тексту Шестнадцатый и передал справку Ильдару Антоновичу. У них обозначился первый подозреваемый.

– Что там? Не томите! – не выдержала Олимпиада, схватившись за крестик.

Ответ Ильдара Антоновича прозвучал сродни приговору о смерти. Для Марины. Лука выронил дельфина на пол и пошатнулся. Подскочив к нему, побледневшая Роза помогла опуститься на диван и заботливо вернула дельфина. Руки её при этом дрожали.

Тощие тени на стенах заметались, точно черти в пляске на костях.

– Во сне… в моём сне её увёз мужчина с зелёными пальцами, – запричитала Олимпиада, вцепившись себе в волосы. – И там был дом… Сырой и грязный дом с мёртвой кошкой под порогом. Когда я проснулась, икона Богородицы упала… Почему же я не поняла? Почему не придала значение? – Её голос сорвался, и она зарыдала. – Дево-о-очка моя, со-о-олнышко моё… где-е ты? Бо-о-оже! Что же он с тобой сде-е-елал? Господи-и, пожалуйста, верни мне мою Мари-и-иночку…

Под её всхлипы никто не решился продолжать разговор. Клим с Лукой отправились на кухню за чаем с валерьянкой, Ильдар Антонович занялся изучением справки, а Роза, чуть успокоив стенания Олимпиады, ускользнула на второй этаж.

Решив попытать удачу, Шестнадцатый последовал за ней.

В свете фонарика Полунинский дом вмиг утратил уют. За внешним размашистым богатством обнаружилась обыкновенная грязь: собравшиеся у плинтуса серые комья пыли, вездесущие крошки, песок.

Наверху Шестнадцатого встретили пять одинаковых дверей, ни под одной не лежало полоски света, а на своё имя Роза не откликнулась. Она будто намеренно устроила ему вариацию игры в напёрстки, где сама предстала в роли спрятанного шарика.

Выбирая комнату наугад, сперва Шестнадцатый попал в кладовую, до потолка забитую коробками, затем в чью-то спальню с синими стенами, где за помятой кроватью высился платяной шкаф. В противоположном углу стояли письменный стол со стопками книг и заваленное одеждой кресло. Среди вещей Шестнадцатый мигом разглядел атласную ленту выпускника.

Это была комната Марины. Если его здесь поймают, мгновенного отторжения не миновать.

Не зная, с чего начать, он на цыпочках метнулся к стулу и принялся проверять карманы в одежде, но нашёл лишь мелочь, какие-то смятые бумажки да конверт с марками.

Дальше Шестнадцатый полез в шкаф. Он искренне верил: у всех девочек-подростков есть секреты. Сколько бы Марина не откровенничала с матерью о разрыве с Эрнесом, какую-то частичку жизни она хранила подальше от родительских глаз. Даже самым открытым людям нужна приватность. Одни скрывают постыдные, запретные вещи, другие прячут сокровенные надежды и мечты.

В отделении для вешалок стояли испещрённые наклейками коробки. Шестнадцатый приоткрыл лишь верхнюю. Внутри лежали сухие цветы и пакет с хвостиками отрезанных волос.

В ящике с носками и нижним бельём, куда Шестнадцатый заглянул скрепя сердце, обнаружилась тетрадка по литературе. Он забрал её без разбора и поскорей задвинул ящик, – слишком боялся прослыть извращенцем.