– Хоть помнишь, чем вы там втроём занимались? Почему девочки решили не распространяться об этом?

О случившемся на озере Эрнес ничего не знал, но это не означало, что его там не было. Память субъективна и ненадёжна, – в том он убедился на собственной шкуре. Утопая в сомнениях, Эрнес замкнулся. Он не мог полностью доверять ни воспоминаниям о том августе, ни разуму, ни самому себе. Вдруг он опять перепил?..

Теперь они с Камиллой поменялись ролями. Настал её черёд защищать Эрнеса.

– Блин, пап, если бы Эрнес действительно вытащил Марину из воды, бросила бы она своего спасителя прямо в день его рождения? И ведь представь, она ни разу не извинилась. – Довод оказался веским, и Камилла продолжила наступать: – Твоя очередь, пап. Откуда ты знаешь, что Марина чуть не утонула летом?

– Тайна следствия, – с напускной важностью попробовал отшутиться Ильдар Антонович, но скоро сдался под требовательным взглядом дочери. – Ладно. Я нашёл у Насти короткие рассказы. В детали вдаваться не стану, но, если отбросить украшательства вроде магии, по некоторым сразу ясно, что не из головы придумывались.

Утопление и магия, отвлёкшись от тягостных мыслей, повторил про себя Эрнес.

В этих словах ему виделось третье паранормальное «совпадение», а три совпадения по законам являются системой. Сначала Камиллина русалка с летящими огнями и заговором, потом сонные бредни Матвея и шаровая молния, а сейчас это.

Рациональная часть Эрнеса терпела поражение за поражением. Он пытался найти лазейку, поженить своё прежнее представление о мире, где всё объяснялось наукой, и новое, где в древних поверьях скрыта забвенная истина.

В итоге Эрнес устал и скатился в отрицание. В озере они наткнулись на корягу. Потусторонние огни – это блики от фонаря. Матвею приснилась спьяну какая-то чушь. Шаровые молнии редкое, но доказанное физическое явление. Марина сдуру чуть не утонула. Настя сочинила магию для атмосферы.

Однако «совпадения» и странности походили на дыры от пуль в днище лодки, а он пытался заткнуть их пальцами. Долго плавать так не получится. Рано или поздно Эрнесу придётся нырнуть. По собственной воле или нет.

Тем временем «Нива» въехала во двор дома Знайдовских, где лазалки и качели в сумраке дождя стали грязно-серыми. Лучи фар вернули им прежний яркий цвет.

Остановившись у подъезда, Ильдар Антонович сухо сообщил, что ему ещё кое-куда нужно, и попросил Камиллу вывести Батона.

– Извини, что я так насел на тебя, – произнёс тот, когда они остались вдвоём. – Мне тоже утром казалось, что с Мариной наверняка всё хорошо. Она девочка трудная. Но… Неважно. Прости ещё раз, если обидел.

Ильдар Антонович протянул руку, и Эрнес без раздумий её пожал.

– Никаких обид.

– Славно. Но всё-таки почему ты ничего не ответил? – Крепко сжимая ладонь Эрнеса, Ильдар Антонович пристально вглядывался в его глаза, стремясь прочесть затаённые мысли. – Я спросил, не ты ли спас Марине жизнь, а ты задёргался, будто тебя в чём-то обвиняют. По моему опыту это значит, что есть в чём обвинить.

– Может и есть. Не знаю. Это не мне решать. Я… я не помню, чтобы ходил на озеро с Настей и Мариной. Мы втроём никогда не гуляли, но… – Эрнес беспомощно пожал плечами. – Не знаю.

Хмыкнув, Ильдар Антонович отпустил его руку и ненадолго задумался.

– Нет, там был не ты. В самом деле. – Он хлопнул его по плечу. – Прости за этот допрос. Я столько лет отдал милиции. Учился видеть мельчайшие косвенные связи. Сложно избавиться от старых привычек.

Эрнес кивнул. Он прекрасно всё понимал, ведь и сам целый день мучился то ли с провидческими, то ли с логическими озарениями. Целый день Эрнес замечал едва различимые ниточки, тянущиеся от одного события к другому, и концы их непременно уходили в озеро. Он не мог отделаться от чувства, что город накрыла призрачная паутина, опутавшая и мух, и паука. Когда паук дёргался – мухи тут же об этом узнавали. Вот только кто такой этот паук? И не увяз ли в тенётах более крупный хищник?