И ещё кое-что. У Матвея в конце кожа позеленела, а из волос рога торчали. Он сам стал чёртом. (Или был им всё время, но раздвоился.)

Странный сон.


Ниже на клетчатой странице растопырил пальцы с перепонками рогатый зверь.


12 сентября

Сегодня рылась в картотеке. Столько книг не вернули. Придётся из своих доложить. Отдавать не хочется, но мама говорила, что книги не должны пылиться без чтецов. Вот больше и не будут. Если я, конечно, найду носильщика.


У Шестнадцатого зародилось нехорошее подозрение. Ни один человек, ведущий дневник, не упустит возможность написать, что собирается переехать в другой город. И уж тем более не станет в последней записи строить отвлечённые планы.

Шестнадцатый перелистнул страницу назад.


8 сентября

Он меня запомнил! (Его зовут Игорь. Мне это имя не нравится, но он не виноват.) Мы случайно встретились у магазина, и он помог мне донести сумку. Пока шли, Игорь рассказал, что переехал сюда недавно. Ему достался в наследство дом от бабушки. На прощание он назвал меня красавицей, а потом, когда заметил, что я смутилась, снял на полароид. (Надеюсь, я не моргнула, а то очень глупо получится). Сказал, что украдёт мой румянец себе.


Другую страницу на развороте занимала прикреплённая почтовая открытка с картиной Ивана Айвазовского «Девятый вал»: солнце грело ярким пятном, освещая гребни лазурных волн, что грозились потопить еле выживших в кораблекрушении моряков. На обратной стороне мелким отрывистым почерком было послание:


У меня пропали все деньги, а сосед вчера вернулся с новым набором акварели. Я спросить не успел, как он выпалил, мол, выиграл в конкурсе. В конкурсе самого тупого вранья.

Позвоню в следующем месяце, когда дадут стипендию. Пока рисую шаржи за копейки и коплю идеи для мести. Не сходи там с ума. Этим уже занимаюсь здесь я. Кажется, архитектурный не для меня, но менять что-то поздновато.

Не знаю, когда до тебя дошла открытка, но 19 сентября будет полное лунное затмение. Начинай искать сварочные очки.

Матвей


Шестнадцатый перелистнул ещё пару страниц назад и попал на конец августа.


27 августа

Тётя Нинель опять меня отчитывала за то, что я не поехала поступать и в этом году тоже. Почему она не понимает, я не хочу бросать их! Пусть они мертвы, у меня больше никого нет. Да, она пытается помочь, но я не могу. Я ПРОСТО НЕ МОГУ! Ну почему время не повернётся вспять? Тогда бы я поехала с ними, и мы бы были вместе.

Я просто неудачница с мёртвыми родителями, которой суждено умереть одной. Я ведь и Мурлыку переживу. Даже если соберусь завтра умирать, он под машину прыгнет, чтобы обеспечить мне должный трагизм.


На последних словах виднелись круги высохших капель. Дописывая, она плакала.


31 августа

Буквально только что на улице какой-то мужчина налетел на меня. Никогда его раньше не видела. Он, конечно, довольно взрослый, но симпатичный. (У него такая шикарная накаченная шея!) Пока извинялся, он довольно нелепо флиртовал со мной. Сказал, что я очаровательная, и предложил проводить, мол, ночь, опасно. Я отказалась, и он шёл позади до самого подъезда. Когда я оборачивалась, махал мне или подмигивал. Это мило. Жаль, акция одноразовая. (Зря я ему отказала. Дура!) Я бы с ним как-нибудь ещё столкнулась. И неважно, что он старый. Просто хочу, чтобы кто-то обо мне заботился. Быть одной невыносимо. И так больно.


В других доказательствах Шестнадцатый не нуждался. Хозяйка никуда не уезжала. Кто-то передал ключи от квартиры Ильдару Антоновичу и избавился от Мурлыки, если тот жил вместе с девушкой. Кто-то расставил декорации, напустил дыму и заставил всех поверить в искусно сконструированную ложь.