Внутри у него закопошилось недоброе предчувствие. Всю дорогу назад Климу не давал покоя ведьмин дом. Что, если там в самом деле поселились сектанты? Настя Фортакова вполне могла рассказать им об этом доме. И о Марине. Богатые девочки для культа сродни сахару для муравьёв.

Ильдар Антонович подбросил Шестнадцатого до больницы. «Вы нашли в участке ящик для почты? – спохватившись, уточнил тот и пустился в объяснения: – Справа от входа, над огнетушителем. В тумбе рядом есть коробки, скотч и бланки. Будете отправлять образцы в областной на экспертизу, черкните пометку для почтовиков, чтоб слали экспрессом». Когда Ильдар Антонович убедился, что у Шестнадцатого не возникло вопросов, синяя «Нива» устремилась обратно, разрезая шинами лужи.

Трёхэтажная больница из серого кирпича изгибалась в виде буквы «г». Справа от крыльца фасад украшала массивная пёстрая мозаика с изображением оравы загорелых детей, плывущих через небо к оранжевому солнцу. Вокруг здания кольцом росли кусты сирени, увешанные гроздями крохотных цветов самых разных оттенков розового и фиолетового. Среди кущ проглядывали васильковые скамейки.

Бату Наминович ждал на крытом крыльце с гранёным стаканом чая в одной руке и надкусанной ватрушкой в другой. Кивнув следовать за ним, он спустился по ступенькам и направился вдоль стены. «Покойников через фойе с регистратурой не проносят», – пояснил он.

За больницей расположилась маленькая тенистая стоянка с потрескавшейся коркой асфальта, где, помимо старенькой скорой, стояли лишь три легковушки. Вход в морг напоминал обыкновенный подъезд многоквартирника: металлическая дверь с кодовым замком под толстым бетонным козырьком. Бату Наминович, видимо давно наловчившись, одной рукой зажал «1479» и пропустил Шестнадцатого первым спуститься по узкой лестнице, которую освещала одинокая, запертая за решётчатым плафоном лампа.

– Знаете, с нашим неизвестным странное дело, – отхлебнув на ходу чая, начал Бату Наминович. – У него зачищены отпечатки пальцев рук. Причём достаточно давно. Сами сейчас увидите. Он словно стёр их кислотой.

Вор, что ли? Если окажется неместным, на опознание уйдут годы. Повезло мне.

Морг встретил их сумраком, как и полагается подвальным помещениям. Миновав маленький коридор с желчно-жёлтой плиткой, они попали в бело-голубую секционную, где проводились исследования тел. По центру, в кругу света, стоял накрытый простынёй хирургический стол. Будто реквизит фокусника, тот ждал своего звёздного часа; ждал, когда Бату Наминович сорвёт с него простынь и продемонстрирует достопочтенной публике вскрытый труп ассистента.

– Так, убитый мужчина возрастом около сорока, сорока пяти лет, – сверившись с заметками, сообщил Бату Наминович. – Правша. Группа крови – первая положительная. Умер с шестого на седьмое июля в промежутке между одиннадцатью вечера и часом ночи. Смерть наступила или из-за тяжёлой черепно-мозговой травмы, или из-за потери крови. Ему нанесли сорок семь колотых ранений в живот и девять в спину, ниже лопаток. Били обыкновенным ножом, похожим на кухонный. У таких лезвие только с одной стороны.

Теория, что место преступления близко к дому жертвы, начинала подтверждаться. Мало кто имеет привычку носить с собой кухонный нож.

– Удары в спину нанесены сверху вниз. А те, что на животе, наоборот, снизу вверх. Предполагаю, убийца подкрался к жертве и ударил исподтишка, поэтому нет оборонительных ран. Держал он нож вот так, обратным хватом. – Бату Наминович взял ручку, чтобы большой палец смотрел назад, и изобразил пару колющих движений от плеча. – Когда жертва ослабла, убийца повалил её на пол и сел сверху, на бёдра. Тут он для удобства перехватил нож. – Бату Наминович развернул в пальцах ручку для прямого хвата – теперь большой палец смотрел вперёд, – и пронзил ей воздух чуть по диагонали вверх. – Размер клинка ножа от двенадцати-тринадцати сантиметров, более глубоких ранений я не обнаружил.