Остальные закивали. Рьяней всех старик в красной панаме.

– Сейчашние дети – сплошь наглое хулиганьё. Не удивлюсь, коли окажется, что они в ответе за покойничка. Сосед мой возится с одним таким, сынком Двукраевых, а толку? Родители им не занимались никогда, он и вырос уличным. А какой неблагодарный, о-о. Принесла нелёгкая его посреди ночи, и он давай ломиться к соседу-то этому, вожатому, Игорю Джинову. Полчаса горло драл паршивец. После его концерта я бы и не заснул без валокордина.

– Да-да, я со своего конца слышал. Всю улицу на уши поднял своими воплями, – прибавил с праведным негодованием высокий. – Неправильно это, но я ему ружьём пригрозил. Только тогда он и убрался.

– С Климом Полуниным то же самое, – вновь начал старичок в панаме. – Этот негодник вчера бросил пивную банку в мой курятник! Курочки все переполошились. Сегодня, представляете, нестись отказались, бедняжки, – слёзно жаловался он. – Вроде Клим вымахал вон какой, а культурности не прибавилось. Тьфу! Соседу-то, вожатому Игорю, пришлось прикрикнуть, чтобы они с сестрой ушли восвояси. Помяните моё слово, это кто-то из них…

– Извините, что подслушал, – влез в разговор Шестнадцатый. – Здравствуйте, я… следователь. Вы не помните, в каком часу Клим Полунин у вас… – он задумался, пытаясь подобрать корректное слово, – хулиганил?

– Где-то около девяти вечера. Я как раз из баньки вернулся. А вы зачем о нём справляетесь? Думаете, он свою сестру?.. Батюшки! Бедный Лука. Столько лет воспитывает пасынка как родного, и на тебе! А ведь вчера они с ней такими дружными выглядели.

– Для подозрения Клима у меня нет оснований. Также нет оснований полагать, что в исчезновении Марины есть, эм… криминальные обстоятельства.

Пока что я просто проверяю его слова, про себя добавил Шестнадцатый и поблагодарил за помощь.

То, что Клим умолчал про дебош, ещё ни о чём не говорило. Но зачем он скрыл, что с ним была Марина? И была ли она с ним вообще? В памяти Шестнадцатого вспыхнул образ едва отличимой от Марины Розы. Вывод, что старик перепутал, напрашивался сам собой. Да и Маринин обман с фальшивой ночёвкой не имел бы смысла, отправься она с братом. История сквозила дырами, и утверждать, как всё произошло, Шестнадцатый не спешил. Он уже решил, если подтвердится похищение, вызвать на допрос первым именно Клима. Безобидной размолвки порой достаточно, чтобы продать родственника.

Впереди показались поросшие бурьяном, проржавевшие железнодорожные пути. Шестнадцатый сверился с картой. Стоянка на обед находилась на пересечении двух заброшенных дорог: железной и просёлочной. Он, заплутав, прошёл чуть севернее необходимого и теперь был вынужден идти по железке вниз.

Стоило добраться до стоянки, дождь наконец прекратился, однако небо цвета свежего синяка до сих пор нависало над макушками елей. Шестнадцатому вручили алюминиевую тарелку с двумя увесистыми румяными кусками кулебяки и бумажный стаканчик дымящегося чёрного чая. Кто-то добродушно пожелал ему приятного аппетита, кто-то пообещал, что это будет лучшая кулебяка в его жизни, но подскочивший Ильдар Антонович помешал приступить к еде.

– Я подброшу вас до города, – сказал тот, кивнув на синюю «Ниву». Уже в машине он объяснился, выруливая на дорогу: – Бату Наминович закончил аутопсию.

– Уже?

– Да, ещё часа полтора назад. Убийство требует срочности. Жаль, в текущих условиях должную спешку сложно обеспечить.

Шестнадцатый закивал. Маринино похищение – или пропажа – мешало расследованию на всех уровнях.

Живой человек важней трупа, но… Нет. На сегодня хватит. Соберись! Нельзя нарушить ещё и третье правило. Марина исчезла, и я, как следователь, должен её отыскать.