Мотивация есть особое сознательное поведение поддержки потребности. Но она может идти в рамках интуитивно поставленной цели, когда носитель действует от образца или традиции, которые выработало общество без знаний психики. Мотивация – это, как и внутренняя речь сознания, тоже поведение в психике, но самое важное в плане адаптаций то есть Жизни. Под ним следует понимать манипулирование памятью – вспоминание, сопоставление и другие операции мышления, решения и очистку памяти при выборе важнейших в жизни человека жизненных проблем. Нейрофизиология в этой части выполнила свой священный долг, обнаружив область мышления и планирования как рабочий стол (desktop) для психики – лобные доли префронтальной области коры головного мозга.

Процесс мотивации был прописан в Теории функциональных систем (ТФС) П. К. Анохина и научной школы его последователей – К.В.Судакова и др. После определения цели и порядка действий сознание запускает моторное ПОВЕДЕНИЕ, которое, в случае адаптации «по смыслу» возвращает адаптацию в границах достигнутой цели. Однако соотношения потребностей и мотивации в этой работе ныне не обсуждаются.

Таким образом, потребность эволюционно стоит ниже мотивации и непроизвольно запускает сознание и мотивацию. Только на уровне мотивации появляются цели Человека, которые так любят идеализировать в психофизиологии.

В ходе увлеченной своей работы с теорией Маслоу и её приложениями автор на склоне лет выясняет, что за последние полвека психологи сдали кое-что из своего нажитого непосильным трудом, а именно сами социальные потребности (труда, семьи (как любви), принадлежности, общения и уважения) на откуп (в аренду или в собственность?) социологам22, например, уважение, а весь класс вообще списали со своего баланса и убрали с витрин как неликвид – на витрины выставили матрёшки в виде целей и эмоций23.

С социологами проблема более или менее ясна без долгих обсуждений. Социологи решают тему потребностей, например, части уважения (respect), как умеют, то есть статистически.

При этом, как следствие, они теряют ценнейшие источники информации для явления, важного науке и обществу, – механизма появления власти. Особенность общей ошибки в том, что социальные потребности рождаются НЕ на уровне общества. Они формируются как индивидуальные потребности или метабазовые потребности (в частности, на базе уважения) отдельных лиц в уникальных ситуациях конфронтации с другими лицами. И такая микросоциальная конфронтация есть феномен не социальный, а психический. В этом смысле потребностей высшего социального уровня – труда, любви, общения, уважения и личного (или мета) уровня – творчества и совести – социологи не поймут потому, что не знают, как они возникают, а психологи, нырнувшие в нейрофизиологию, их никогда не увидят потому, что отказались от уровня психики человека ради уровня физиологии.

С изъятием потребностей в психологии дело обстоит много более странно, если не подозрительно.

Выброшенный из психологии феномен потребностей лишает науку связи между 1) средой тела, внешней и социальной средой, угрожающей телу, 2) результирующим подсознанием (потребностями) и 3) сознанием и появлением целей. Такое упущение есть именно то, что предвидел Огюст Конт по поводу произвола целей без действий подсознания («заблуждения в несвязанных между собою умозрениях»), см. п. 1.2.7. И он был прав.

Сложившаяся ситуация напоминает нечто вроде коллективного самообмана, в котором «у семи нянек дитя без глазу». Но что же взамен потребности психология берет на вооружение как объект исследования? Вместо потребностей психические явления подменяются эмоциями и целями. И это делает, надо понимать не наука, а конкретные люди. Вопрос очень не простой, и из рубрики «Что? Где? Когда?». Подменяется не шило на мыло, а копейка на рубль.