– Если не можете оплатить, отойдите. Задерживаете очередь, – сказала кассир.

– Мне нужна овощерезка, – я подвинул коробку и карту.

– Я не могу принять платёж! – она толкнула их обратно.

– Боже мой, – раздался мужской голос. – Это Бояри?

Я посмотрел на свою кожаную куртку с золотой вышивкой и на молодого человека в проходе – в сером пиджаке и красных брюках.

– Э-э, да? – ответил я.

– Ты, верно, новичок. Привет, я Богдан, – он протянул руку с искренней улыбкой и повернулся к кассиру. – Тамара Петровна, зачем усложнять человеку жизнь?

– Не усложняю. Сказала, что принимаем только наличные.

– Правда? – Богдан прищурился, но, посмотрев на меня, просиял. – Сколько не хватает? Не волнуйся, отдашь, за углом банкомат.

– Значит, есть? – я многозначительно взглянул на кассира. – Я могу…

– Нет, нет, – Богдан взял меня за рукав. – Нельзя заставлять клиентов ждать. Вот, – он достал две купюры по пятьсот рублей. – Хватит на нас обоих и…

– Дмитрий… э-э, Семёнов, – солгал я.

Тамара Петровна приподняла бровь. Я попытался ответить её же надменной улыбкой.

– Готово, – Богдан взял сдачу и подмигнул. – Овощерезка! Обожаю. Не могу поверить, что вы чуть не лишили его покупки, – он покачал головой, и мы вышли. Я бросил на кассира наполовину подозрительный, наполовину победный взгляд.

– Спасибо, – сказал я на улице. – Не обязан был.

– Может, и нет, но, когда вижу, как Тамара Петровна или сёстры Епанчины кому-то треплют нервы, чувствую, что должен помочь, – ответил Богдан.

– Сёстры Епанчины?

– Так я их зову. Или «Святое курловское трио». Тамара Петровна – ты с ней познакомился, Людмила Владимировна в библиотеке и Екатерина Васильевна в пекарне. Могут быть неприятными.

Я посмотрел вдоль улицы. Библиотекарь, пекарь, кассир. Все испытывали ко мне странную неприязнь, даже не зная меня.

– Не любят чужаков? – спросил я.

– Не думаю. Я видел их гостеприимство – порой слишком навязчивое. Они из тех, кто является с печеньем и запеканками в знак приветствия. Обычно люди пытаются от них отвязаться, а не наоборот.

Я прищурился. Приветствие…

– Они так встречают всех новоприбывших?

– Наверное. Маленький город. Хотя, если меня спросить, почему запеканка? Лучше фруктовый пирог. У меня есть бабушкин рецепт…

– Хватит! – я развернулся к пекарне, в логово одной из «сестёр».

– А банкомат… – Богдан догнал меня.

– Минуту. Подержи, – я передал ему овощерезку и постучал в дверь пекарни.

Дверь приоткрылась.

– Какого… о, – Екатерина Васильевна, увидев меня, скорчила презрительную гримасу.

Я просунул ногу в щель, не давая закрыть.

– Кажется, я понял. Неделю назад, когда я приехал, вы с подругами пытались меня поприветствовать. Приносили еду, но я не открыл. Поэтому вы злитесь?

Екатерина Васильевна скрестила руки.

– Мы старались быть хорошими соседями…

– Дмитрий, – подсказал Богдан.

– Но вам это неинтересно. Видимо, вы из какого-то модного места, где люди друг другу не важны. Мы вас не беспокоим, и вы нас, пожалуйста, не беспокойте.

– Дверной звонок сломан, – сказал я. – Я вас не услышал.

Не знаю, почему мне было важно, чтобы эти женщины не считали меня высокомерным. Может, потому, что следующие месяцы мне придётся покупать еду.

И двадцать пять процентов населения города уже меня ненавидели.

– Ой, – Екатерина Васильевна прижала руку к груди.

– Слушайте, я не хочу вас беспокоить, но хотел бы спокойно делать дела в городе, без помех на каждом шагу. Давайте уладим недоразумение. Могу я пригласить вас всех на ужин сегодня? – я посмотрел на Богдана. – Ты тоже приглашён.

Екатерина Васильевна прислонилась к двери.

– Пожалуй… я не против.

– Ей просто любопытно взглянуть на дом изнутри, – усмехнулся Богдан.