Конец весны Данил Морозов

Степан, худощавый, жилистый мужчина среднего роста с копной кудрявых, непослушных тёмно-каштановых волос, задумчиво бродил по парку, утопающему в красоте весеннего рассвета природы. Его старая выцветшая кожаная куртка колыхалась на ветру, словно вторя его тревожным мыслям. В руках он мял смятую пачку сигарет, время от времени доставая из неё сигарету, словно вытягивая глоток надежды из пустоты. Над головой, сквозь переплетение ветвей, пробивалось бледное солнце, отбрасывая причудливые тени на оживающей траве. Город жил своей обычной жизнью, но напряжение висело в воздухе, как предчувствие грозы.

И тут, как гром среди ясного неба, раздался пронзительный вой воздушной тревоги. Он пронзил тишину парка, заставив птиц в панике взлететь. Степан вздрогнул и стремительно направился к ближайшему бомбоубежищу, расположенному под заброшенным зданием бывшего кинотеатра. Двери были массивными, обитыми сталью, а внутри пахло сыростью и затхлостью.

Внутри убежища царила своя, особая атмосфера. Тусклый свет свисающей лампочки едва освещал тесное помещение, в котором группа пожилых людей, словно переживших не одну войну, была поглощена игрой в «бункер» – разновидность карточной игры, в которой нужно моделировать сценарии выживания. Их лица были изрезаны морщинами, а глаза выражали смесь страха и фатализма. Заметив вошедшего Степана, они отложили карты и с любопытством уставились на него.

«Ну что там, касатик? Что слышно на воле?» – спросил старик с густыми седыми усами, одетый в поношенный ватник. Его голос звучал хрипло, но в нём чувствовалась твёрдость.

Степан глубоко вздохнул, пытаясь собраться с мыслями. «Не к добру все это, деды. Дела хуже некуда…» – он присел на край обшарпанной скамьи. «Восстание… Четвертый рейх… Они восстали из пепла, объединили силы, заключили союзы с половиной Европы и теперь прут на нас, как танк на муравья».

В глазах стариков мелькнула тревога. «Да что ты говоришь?! Не может быть!» – воскликнула бабушка в цветастом платке, поправляя очки на переносице. «Куда это годится? Опять война?!»

Степан безнадежно махнул рукой. «Еще какая война… У них же теперь еще и технологии новые… И люди, похоже, промытые…»

«А что правительство?» – спросил ещё один старик с тростью в руках. «Что наши говорят?»

«Наши… Наши держатся», – неохотно ответил Степан. «Но бои идут кровопролитные. Говорят, что они запросили помощь у T.R.L., но пока ничего неясно…»

Закончив свою невесёлую исповедь, Степан устало откинулся на спинку скамьи, погружаясь в мрачные размышления о судьбе Михаила

«Чёрт… А как там Миха?..» – прошептал он, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.

И словно в ответ на его мысли в убежище, спотыкаясь, ввалился Михаил. Его лицо было искажено гримасой боли и отчаяния, волосы были растрёпаны, глаза покраснели от слёз, а одежда была перепачкана грязью и кровью.

«Надежда умерла!» – крикнул он, и его голос эхом отразился от бетонных стен.

Степан ошеломлённо вскочил со скамьи, его глаза расширились от ужаса.

«Что?! Как?!»

Михаил тяжело дышал, хватаясь за грудь. «Блядь… Мы… Сука… Шли в магазин… Нужно было хоть что-то купить поесть… Вроде бы было всё тихо… Резко началась тревога… Пока мы… эх… вспоминали, где ближайшее бомбоубежище… было уже слишком поздно… Раздался свист… Рядом с нами упал снаряд… Нас отбросило ударной волной, но Надю… задели осколки…» Когда я поднялся, я увидел, что она… Она истекала кровью… Я взял её на руки и поцеловал в лоб… Но долго оставаться там я не мог… С каждым разом становилось всё хуже и хуже… Мне пришлось оставить её и скрыться в бункере…

После этих слов на мгновение воцарилась гнетущая тишина. Лишь всхлипывания Михаила нарушали тишину. Степан не знал, что можно сказать в такой момент, как найти слова утешения.

Он молча подошёл к Михаилу и крепко обнял его.

Михаил вцепился в Степана, как утопающий в соломинку, и разрыдался в голос. Его плечи содрогались от рыданий.

«Держись, Миха», – тихо сказал Степан, похлопывая его по спине. «Держись, брат. Мы всё вместе это переживем».

Старики, видя их горе, тоже попытались поддержать Михаила. Бабушка подошла и протянула ему стакан воды. «Выпей, сынок. Тебе нужно прийти в себя».

Другой старик похлопал его по плечу. «Не отчаивайся, парень. Война – это всегда ужасно. Но нужно жить дальше. Нужно бороться».

Михаил, почувствовав поддержку, постепенно начал успокаиваться, но в его глазах всё ещё читались боль и отчаяние, словно выжженные напалмом. Этот день навсегда изменил Миху, дерзкого и порывистого парня, каким его знал Степан со времен юридического факультета. Они познакомились в студенческие годы и с тех пор стали неразлучны. В отличие от рассудительного Степана, Миша был мастером импровизации, способным выкручиваться из любой ситуации, придумывая отмазки, поражавшие своей изобретательностью.

Перед войной жизнь Михаила складывалась как нельзя лучше. Он любил Надежду, и они готовились к свадьбе. Но один роковой миг все разрушил. Бомбардировка, случившаяся у него на глазах, отняла у него самое дорогое. Горе парализовало его, будто обратило в камень.

В детстве Михаил был любознательным ребёнком, целыми днями пропадавшим во дворах с друзьями. У него было много приятелей, с большинством из которых он давно потерял связь, но воспоминания о тех днях грели душу, напоминая о беззаботном времени. Родители, люди среднего достатка, воспитали в нем честность и порядочность. Мама, врач, учила состраданию, а папа-дальнобойщик, хоть и редко бывавший дома, привил ему любовь к приключениям и свободе. В детстве Миха часто обижался на отца за постоянные разъезды, но с возрастом понял его и отпустил все обиды. Семейные вечера за настольными играми и редкие, но долгожданные отпуска остались одними из самых теплых воспоминаний.

Михаил никогда не был задирой, но и унижений не терпел. Он умел постоять за себя, но предпочитал решать конфликты мирным путем. Ему претило насилие, и он всегда старался найти компромисс. Но сейчас, после пережитого ужаса, от прежнего Михаила почти ничего не осталось.

Прошло несколько часов. Тревога утихла. Люди стали постепенно выходить из убежища. Степан и Михаил тоже выбрались на улицу. Вместо привычного аромата свежего воздуха в нос ударил резкий запах напалма, смешанный с запахом гари и разложения. Всё вокруг было покрыто слоем пепла.

Внезапно из громкоговорителя раздался голос президента.

«Граждане! Страна в опасности! Враг напал на нашу землю! Сегодня в результате варварской бомбардировки жилого квартала погибли невинные люди. Это был подлый и трусливый удар в спину! Я объявляю о начале частичной мобилизации! Все, кто способен держать оружие в руках, должны встать на защиту Родины!»

Голос президента звучал твёрдо и решительно, но где-то в глубине всё-таки скрывалась нотка неуверенности и страха. Он пообещал, что всем мобилизованным будет оказана всесторонняя поддержка. В конце своего обращения он объявил, что T.R.L. согласилась оказать помощь в борьбе с агрессором.

Следом за президентом выступил директор T.R.L. Сергей Плехов – человек, чьё имя наводило ужас на противников и не только. Его лицо выражало ледяное спокойствие, но как будто слегка наигранное. Всё же чувствовалось в нём волнение и неуверенность.

«Мы не позволим врагу топтать нашу землю! – произнёс он своим шумным, чрезмерно формальным тоном. – Мы покажем им, что такое настоящая война! Мы будем сражаться за каждый город, за каждую улицу, за каждый дом! Мы не оставим от них камня на камне! Также благодаря военным технологиям T.R.L мы гарантируем, что более ни один вражеский бомбардировщик не пролетит и метра над нашим воздушным пространством!»

Его слова прозвучали как приговор.

Внезапно тишину разорвал визг тормозов. К группе людей, стоявших на улице, подъехал чёрный микроавтобус без опознавательных знаков. Из него выскочили люди в чёрной форме, лица которых были скрыты масками. Они мгновенно окружили пожилую женщину, ту самую, что давала Михаилу воду в убежище.

«Что вы делаете?! Зачем вы ее забираете?!» – закричала другая старушка, пытаясь помешать им.

Силовики оттолкнули ее в сторону. Один из них схватил бабушку за руку и потащил к микроавтобусу.

«Помогите! Добрые люди! Помогите!» – закричала бабушка, отчаянно сопротивляясь.

Степан и Михаил бросились на помощь, но силовики преградили им путь.

«Стоять! Не вмешивайтесь! Это приказ!» – крикнул один из них, направив на них автомат.

Степан почувствовал, как по его телу пробежала дрожь. Он понимал, что сопротивление бесполезно. Силовики были вооружены и готовы стрелять.

Бабушку затолкали в микроавтобус, и машина с визгом сорвалась с места.