Когда ошибается киллер Галина Соловьева, Валерия Василевская

Эта история началась с объявления в старой газете. Я ходила одна по квартире, ждала звонок из Китая, смотрела грустно во двор и решила: вымою окна. По старинке, сначала тряпкой, щедро смоченной в теплой воде, на протирку пойдут СМИ, а блеск наведу сухим вафельным полотенцем.

Так и сделала. Средства и спреи постоят в углу, подождут, когда родится Сережа, когда откормлю младенца своим, грудным молоком. Мне доктор строго велела: берегите себя и сына! Меньше химии – меньше проблем, меньше детских опасных болезней.

Вот тогда и попалась газета с заманчивым объявлением. Среди призывов знахарок подлечить, приманить, выслать порчу, по центру в кудрявой рамке:

«Вы мечтали играть в кино, а работаете бухгалтером?

Вы верите в свой талант, но стесняетесь заявить о нем?

На сцене народного театра «Самородки»

обретете веру в себя

и встретите единомышленников!»

И ниже контактный номер. Я эти цифры старательно в свой телефон забила и весь вечер переживала: звонить или не звонить? Сразу вспомнила юные годы, когда пять лет кряду отчаянно ломилась в дверь Евстигнеевки, училища в Нижнем Новгороде, но получила кукиш, обидный и выразительный. Театр я люблю до сих пор (а кто же его не любит?), к сожалению, чаще заочно. Одеваться, краситься, двигаться ради зрелищ, чью аналогию мы смотрим по телевизору, согласитесь, способен не каждый.

– О работе даже и не думай, ребеночка береги! – увещал меня Саша, укладывая тяжелые чемоданы. – Мне с этой командировки хороший куш полагается, хватит надолго.

И уехал в Китай надолго. Июнь, июль, август, сентябрь, октябрь, быть может, даже ноябрь.

А редактор велела новую книгу писать, в эти же сроки. Фантазии ни на грош, замыслов никаких, а все-таки согласилась. Гуляю теперь по столице, прохожим в лица заглядываю, героями новых сюжетов их представляю. А сюжеты мои туманные, в единый комплект не складываются. Мечтаю, жду вдохновения, когда слетит-осенит.

«Если вы родились без крыльев – не мешайте им прорастать», – говорила Коко Шанель непробивным-стеснительным.

Толку от меня на сцене никакого. В массовке потолкаюсь, чашечку кофе барыне подам, а новые впечатления гарантированы. По сусекам поскребу, по амбарам помету, театральных баек наслушаюсь, коварными закулисными интригами проникнусь, красным словцом разбавлю, преступление вставлю – вот на детектив и наберется. Маститые и заслуженные с блокнотом в народ ходили, и мне не грех.

С утра позвонила, решилась.

– Конечно же, приходите, – ответил мужской голосок, счастливый и дребезжащий, как будто его обладатель уже принял на грудь горячительного. – Вечером мы даем спектакль в доме культуры «Победитель», по окончании попросите вас провести к режиссеру Смолькову Иннокентию Романовичу.

– Обязательно попрошу и спектакль посмотрю.

Чуть было не ляпнула: «Оценю уровень постановки, как бы в халтуру не влипнуть». Скромнее надо держаться, какое им дело до моих оценок? Эти люди ориентируются на стеснительных-сомневающихся, а не на болтливых-самоуверенных.

– Могу я узнать, о чем постановка?

– Сериал «Далеко и надолго» по КХТ1 смотрите?

– Вся страна смотрит.

– Будем считать, что этот спектакль – его предварительная версия.

– Артисты из сериала?

– Ну, это вы размечтались, артисты у нас доморощенные. А вот один из сценаристов совпадает.

– Я считаю, сценарий сериала очень сильный и трогательный. На чем его популярность и держится. – Ну вот, не сдержалась, сумничала, высказала «профессиональное» мнение.

– Спасибо на добром слове. Надеюсь на встречу вечером.

Как-то уж очень искренне поблагодарил, растроганно, можно сказать. Быть может, я в точку попала, вот этот подвыпивший мужичек и есть «один из сценаристов»? А так вообще бывает? Где КХТ, а где ДК «Победитель»? Хотя… Это Москва. Известные всей стране деятели живут по соседству, на больших экранах творят, на малых площадках халтурят.

Обзвонила подружек, позвала провести культурно досуг. Ну как же-с!

Элеонора Кислицкая, наш молодой дизайнер, получила первый солидный заказ – оформить коттедж в Ореховке. С тех пор воюет с рабочим, душой и телом у дачи. Успеет в нужные сроки – получит большо-о-ой гонорар. Не успеет – печальный штраф. Удачи тебе, Элечка!

Белоклоковы Катя и Дима рады совпавшему выходному, хотят провести его вместе, в тесной влюбленной компании.

Есть еще один друг семьи, частный сыщик и адвокат Арсений Беркутов. Но его приглашать не стала. Вот он-то как раз откликнется, отложит дела и примчится развлекать скучающую супругу командированного товарища. Дал слово за мной «присматривать» и держит, продуманно и педантично. То звонит, то вдруг объявится, творог везет с базара, врачей добросовестных рекомендует. Арсений – парень хороший, но я не привыкла к опеке, она мне немножко в тягость. И соседи вдруг сделают выводы, и Саше потом их выскажут. Одна бдительная сорока в десяток гнезд мимолетом напакостит.

Я купила билет в пятый ряд и заранее села в кресло, наблюдая нашествие публики. Места заполнялись плотно, самодеятельный театр пользовался популярностью.

– Вы уже смотрели этот вариант? – повернулась ко мне женщина в вязаной кофточке, устраиваясь рядом. Приятное лицо с гусиными лапками первых морщин, и взгляд располагающий. Но вопрос, согласитесь, странный.

– Вы хотите сказать – спектакль? Не смотрела, я здесь впервые.

– Вот и видно, что вы впервые, – улыбнулась соседка. – Я имею в виду вариант основного спектакля, сюжетные линии всякий раз обновляются.

– Как серии в сериале?

– Не совсем! Нам здесь такое покажут, что по телевизору пойдет месяца через четыре.

– Предварительная версия? – вспомнила я слова моего загадочного собеседника.

– Можно и так сказать. Режиссер своих главных героинь частенько меняет. У каждой своя судьба на гражданке, у каждой на зоне особенная история. А самые удачные находки вплетаются в сюжет сериала.

Интересно…

– Не самодеятельные артисты копируют наработки известных, а как бы наоборот?

– Верно! Танечка Граневская, Сергей Сполохов, Маргарита Римза – знаете таких?

– А как же.

– Вот здесь их и вынянчили. И смотри – поднялись, прославились. Я два года сюда хожу, а все не надоедает.

Вот оно что… Из стеснительных выбирают самых талантливых, ярких и перспективных. А я размечталась, примчалась…

Ровно в шесть распахнулся занавес. Сюжет спектакля в подробностях я объяснять не стану, название говорит само за себя: «Убивицы». Пятнадцать женщин, осужденных за особо жестокие преступления, отбывают срок в одной камере. У каждой своя судьба, своя трагедия, как правильно заметила соседка.

В сериале эти трагедии раскрываются в полном объеме, постепенно, одна за другой. Пятнадцать маленьких девочек – пятнадцать путей за решетку, пятнадцать щемящих душу социальных исследований, которые не поленился, взвалил на плечи замечательный режиссер и сценарист Юлиан Жирков.

У театра не те возможности. Главная героиня одна, и играть ей приходится «здесь» и «сейчас», вспоминая о прошлом в монологах, озлобленных, трогательных, безнадежных. И бороться за выживание – тоже здесь, вдалеке от цивилизации, отбивая удары недругов, опираясь на руки подруг.

– В роли Киры Алина Ланская, – шепнула на ухо женщина, – она в составе недавно. И сразу – главная роль.

Еще бы, играет сильно, все взгляды к себе притягивает. На первых минутах действа на сцену вышла пошатываясь, лицо забинтованное, в крови.

– Упала, – сказала товаркам бесцветным болезненным голосом.

Добралась до кровати, легла, как ребенок свернулась калачиком. Ни стонов, ни объяснений, только редкая нервная дрожь.

Кто-то бросился утешать, кто насмешничать. Во фразах взволнованных зэчек угадывалась предыстория: надзорник (надзиратель, по-нашему) выбрал себе очередную подстилку. Старшая по камере, женщина нрава сурового и пугающего телосложения, не спорит с красавцем-любовником. Она портит жизнь его жертвам и даже находит в травле садистское удовольствие.

По сути – жуть. Зал смотрел, затаив дыхание. Я смотрела – и верила. И лишь сейчас осознала, из какой страшной ямы меня выволок недавно Арсений2. Целой жизни не хватит, чтобы благодарить.

Но что-то мешало сосредоточиться, свербело неясным упреком. Алина Ланская… Это мне ни о чем. Быть может, где-то встречались? Походка тяжелая, голос надтреснутый, огрубевший в колонии норов, все в тему, как полагается. А когда-то была… Какой же она была? Сколько тысяч людей прошли мимо, не оставив в памяти ни зацепки… Алина – незабываемая, яркая, грациозная. Откуда я это знаю?

Дождалась – снимают бинты. Лицо посеревшей в камере женщины лет тридцати пяти явно мне не знакомо… Перебитый, вдавленный в сторону нос с расплющенными ноздрями…

Публика ахнула. Алина не шелохнулась. Она сурово смотрела поверх голов, призывая нас успокоиться, воспринимать суровую жизнь, какая она есть.

Сразу вспомнился «Призрак оперы». Угрюмый отшельник-убийца зашелся в истерике, когда любопытная девичья ручка сдернула маску с его лица. Насколько сильнее играла самодеятельная актриса!

– Жалобу писать поздно, – рыкнула медсестра, сунув зеркало в руки зэчке. – Сразу надо было, пока не зажило.

Алина перевела взгляд на свое отражение:

– Буду привыкать.

Жестко сказала, сдержанно, как о чужом лице. И только дрогнувший голос выдал боль кокетливой женщины по навеки утраченной красоте. И каждый из нас вдруг понял: в этот миг она не играла. Однажды, Алине Ланской вот так же подали зеркало…