Далёкую войну в газетах торжественно называли «театром военных действий», но однажды в Екатеринбург прибыл санитарный поезд оттуда, где кровожадная бойня оставила убитых в чужой земле, выкинув изувеченных людей залечивать раны. Война ожидала их возвращения… Шёл дождь, и санитары с носилками бегом сновали от вагонов к повозкам- фурманкам и обратно, мелькали белые с красными крестами косынки сестёр милосердия, и эта суета сопровождалась стонами. К раненым бросались пришедшие загодя женщины, совали им в руки или клали на носилки баранки, хлеб в чистой тряпочке, ягоды в лукошке, кисеты с табаком. Они всматривались в лица в надежде увидеть кого-нибудь из своих, и перекрестив, плача отходили. Софья тоже была среди женщин, встречавших поезд, и она тоже положила на носилки пакет с пирогом и папиросами «Ира». Внезапно в небе громыхнуло, и дождь полил ещё сильнее. Женщины бросились помогать сёстрам и санитарам. Софья подхватила молоденького солдатика, почти мальчика, с забинтованной головой. Глаза у него тоже были перебинтованы, и он беспомощно стоял, раскинув руки, пока Софья не повела его, бормоча какие-то ласковые слова.

Измученная всем увиденным Софья шла домой, не замечая непросохших луж. Ночью лёжа без сна, она вспоминала раненых, которых увозили с вокзала в госпиталь, окровавленные бинты и боль, много боли на их лицах, часто совсем молодых. Она гнала эти видения, включала лампочку у кровати, пыталась читать, а потом снова лежала, вглядываясь в темноту. Думала о сыне: не защитить и не закрыть собой от грядущей опасности. Софью стали мучить бесконечные бессонницы. Степан Иванович поил её бромом, нянька советовала искать защиты у Богородицы: «Степан Иванович твой – безбожник, вот и отмолись за него!»

На Митин семнадцатый день рождения Софьин дядя Наркиз Мефодьевич сделал своему внучатому племяннику замечательный подарок – велосипед марки «Россия». «Опять пришлось воевать, но наша Россия неодолима! И ты, случится, не подведи. А на этой машине, имя которой „Россия“, будь впереди!» – сказал дядя.

Федька пришёл на следующий день и, увидев велосипед, превратился в обыкновенного мальчишку. До темноты они колесили по двору, падали, азартно кричали друг на друга, пока не научились сносно держаться в седле. По очереди доехали до проулка, где Федька передал велосипед Мите. «Всё, дальше не едем! Не надо, чтобы нас видели».

– Но почему? – удивился Митя.

– Ты что, совсем бестолковый? Тут народ живёт не шибко богатый, да и в солдаты забрали у многих, а ты с такой машиной… Ну, бывай!

Федька сунул руки в карманы, повернулся к Мите спиной и, насвистывая, пошёл по переулку.

После этого разговора тень опустилась на их дружбу. Митя учился в старших классах гимназии. В свободное время он по-прежнему забегал к отцу в госпиталь, но самой сильной страстью стал велосипед и Общество велосипедистов, в которое Митя вступил. Участвовал в гонках, проводимых на городском велотреке, а когда на ипподроме устроили благотворительные соревнования, он нёсся на своей «России» мимо трибун, и вслед ему кричали: «Ми-тя! Ми-тя!»

Митина нежданная популярность коснулась и Сашу. В гимназии к ней подошла гимназистка из старшего класса Лора Бухбиндер: «Ты Саша Мальцева, да? Дмитрий Мальцев твой брат?» Саша покосилась на одноклассниц, онемевших от удивления, и гордо кивнула головой. Лора перекинула роскошную косу со спины на грудь, поправила кудряшки у себя на висках и небрежно спросила: «Хочешь, я буду заниматься с тобой немецким?» Саша опять кивнула головой, но уже растерянно – сама Бухбиндер предлагала свою помощь! Лора, приехавшая из Берлина, где жила несколько лет с родителями, стрекотала на немецком лучше, чем их преподаватель гимназии. Говорят, он слушает её, как музыку, закрыв глаза. «У вас есть телефон? – продолжала расспрашивать Лора. – Ну, вот и прекрасно! Я буду тебе телефонировать и смогу приходить прямо к вам».