Он не отходил от меня целый вечер, мы танцевали, ели мороженое, болтали на забавной смеси русских и английских слов. Я, спасибо Юльке, значительно преуспела в английском, а у Коррадо очень милый акцент, когда он говорит по-русски.

С бала мы уезжали в автомобиле Коррадо. На водительском месте сидел Станкевич, рядом – Юлька, а сзади устроились мы – Коррадо и я. Станкевич предложил немного покататься по ночному городу, мы с восторгом согласились. В автомобиле было холодно, поэтому Юльку и меня закутали пледами, и мы поехали. И луна отражалась в каждой снежинке! Хотя снег начал кое-где уже чуть-чуть подтаивать – весна!

19 апреля 1922 г. Сегодня произошло событие, смешавшее вместе нежданную радость и печаль. В одном из магазинов Чурина, куда я и мама зашли, чтобы купить какую-то мелочь, увидели Лору Бухбиндер! Она, оказывается, работает там продавщицей и манекенщицей. Удивительно, что мы не встретились раньше – Лору наша общая судьба забросила в Харбин летом 1920 г. Вечером она пришла к нам, и мы дали волю слезам. Родители Лоры погибли, она осталась совершенно одна, и просто чудо, что ей удалось добраться до Харбина. Конечно, вопрос, который мучил нас, – Митина судьба, остался без ответа.

7 мая 1922г. Коррадо и Станкевич устроили для Юльки и меня пикник за городом. Но перед этим Станкевич представил Коррадо моим родителям, иначе мамочка с её пуританским воспитанием никуда бы меня не пустила. А мне восемнадцать лет!

Это первый пикник в моей жизни. Когда я росла и взрослела, была война с германцами, революция, гражданская война и наше бегство из родного Екатеринбурга, из России.

Всё было удивительно! Что ещё можно сказать о солнце, сиявшем изо всех сил, о нежной зелёной траве, мимо которой мы проносились в автомобиле, а ещё больше – об ожидании счастья, которое не покидало меня с нашей первой встречи с Коррадо. Мы сделали привал на лужайке и стали запускать воздушных змеев. Когда же мы изрядно набегались, и очередь дошла до корзинки с бутербродами, аппетит был неукротим у всей компании. Потом завели патефон, и Юлька учила меня танцевать танго. Вдруг вместо Юльки напротив меня оказался Коррадо, и обучение пошло гораздо быстрее. Теперь я могу сказать, что умею танцевать танго!

13 июля 1922г. Он уехал, уехал! Дела фирмы заставили Коррадо покинуть Харбин, и я не знаю, как скоро мы увидимся вновь. И когда на меня накатывает тоска, я ухожу с Рынькой на берег Сунгари. Собачка моя давно уже привыкла ко мне, а я привязалась к ней. Мы идём к маленькому прудику, скорее, большой луже, оставленной рекой после весеннего разлива. По вечерам там начинается лягушиный хор, по воде носятся жуки-водомеры, и всё это так напоминает Кыштым, речку Течу, что, кажется, вот-вот бабушка позовёт меня ужинать, а за столом дедушка уже шуршит газетой и пьёт чай из своей китайской чашки.

Меня застала гроза. Она была короткой, но бурной. Я сидела под перевёрнутой лодкой, прижав к себе, скулившую при каждом громыхании Рыньку. Дождь закончился быстро, мы вылезли из своего укрытия, и, Боже мой, какая же красота была вокруг! Над Сунгари повисли целых две радуги! И под одной радугой-коромыслом плыла лодочка с парусом, совсем такая же, как на дедушкиной чашке.

***

…Александра торопливо листала тетрадь, выхватывала взглядом дневниковые записи сорокалетней давности, посвящённые первой любви. Итальянец Коррадо, ворвавшийся внезапно, поначалу захватил её жизнь без остатка. Но Коррадо, к досаде Саши, оставаясь неизменно галантным, сдержанным и немного снисходительным, относился к ней, как к маленькой девочке.