Наконец все двинулись к выходу с кладбища. Иван нагнал Кузиного брата:

– Вот, это тебе на память. От Дениса, – вложил в руку растерянного мальчишки шеврон в бурых пятнах. – Твой брат был очень крутым, очень сильным, очень, – Зима с трудом подбирал слова – на него смотрели Кузины глаза, пусть и зареванные, но с тем же внутренним ощущением силы.

– Спасибо, – сдержанно кивнул Кузин брат, взял мать под руку и медленно пошел с ней дальше.

Иван остался стоять. До самолета было чуть меньше суток. Выкурив сигарету, заказал такси. Через три минуты он уже сидел на пассажирском сиденье несвежего «Соляриса» (тариф «эконом» не предполагал более комфортных условий, но Ивану было безразлично это). Водитель оказался таким же несвежим, как и автомобиль. И музыка в салоне тоже была несвежая – какой-то дурацкий шансон. Зима попросил выключить магнитолу, но это оказалось ошибкой – таксист тут же начал разговор. За те полтора часа, что они ехали, шофер успел порассуждать про своих знакомых, ушедших на СВО, про то, как правильно действовать Генштабу, про политику государства, про жизнь в России в целом и свою личную жизнь в частности – болтал много, уверенно и с удовольствием. Иван слушал вполуха, стараясь думать о своем. Но раздражение внутри все равно росло: «Да что этот водила на своем убитом ведре понимает? О чем он так уверенно рассуждает? Какой Генштаб? Что он несет? Его бы сейчас в наш полк, да с Инженером на передок, да чтоб «птичек» как обычно было, а задание надо выполнить! Что бы он тогда запел? Как бы тогда говорил?» – мысли кружились все быстрее, нестерпимо захотелось, чтобы эта поездка уже закончилась.

Родной двор буквально придавил. Голые деревья, припорошенные первым снежком, праздничная иллюминация, куда-то спешащие соседи в дорогой одежде – все казалось таким забытым и незнакомым, что Зима замер на секунду, чтобы перевести дух. Все вокруг было пустым и лишенным смысла. Все потеряло свою ценность. Все, что когда-то он считал важным – этот элитный дом, двор с эксклюзивным ландшафтным дизайном, статусные соседи – абсолютно все было чуждым и бессмысленным. Иван поднял глаза, нашел свои окна – они были задернуты плотными гардинами, и никто не выглядывал во двор, чтобы его встречать. Почему-то расстроился. Не так он себе рисовал эту поездку домой. Не так. Набрал код на домофоне, потянул дверь и шагнул в большой светлый холл. В дизайнерских интерьерах мультикам формы резал глаз и тревожил окружающих. Консьерж не узнал и стал спрашивать, куда и к кому. Иван коротко ответил и пошел домой, оставив озадаченных консьержа и соседку охать и удивляться.

Двери лифта плавно отъехали, и на Зиму налетел маленький визжащий вихрь – оказалось, что Юлька с утра буквально поселилась на лифтовой площадке в ожидании брата! Она, как обезьянка, вскарабкалась на Ивана, крепко обхватила его руками и ногами, и никак не хотела отпускать, что-то непрерывно болтая ему прямо в ухо, то всхлипывая, то хохоча, то снова всхлипывая – ничего невозможно было разобрать, кроме того, что счастье сестренку переполняло через край. Зима оттаял. Он почувствовал себя дома. С Юлькой на шее он вошел в квартиру. И переступив порог, понял, что не догадался купить матери цветы и хоть какой-то подарочек сестренке. А мама почти не изменилась, только серые глаза стали темнее. Увидев своего Ванюшку, она расплакалась. И лишь отец не вышел его встречать.

Стол ломился – мать постаралась приготовить если не все, то почти все, что любил Иван. Тонкий фарфор жемчужно светился изнутри, венецианское стекло благородно мерцало, столовое серебро матово отсвечивало, скатерть и салфетки сияли белизной – все говорило о том, что ждали дорогого гостя. Но вот разговор не клеился. Иван разучился говорить о чем-то, кроме войны, а родные так и не научились говорить о ней вслух. И только Юлька своей безудержной болтовней разряжала обстановку. Зима был ей благодарен и с удовольствием слушал о том, как сестренка подралась с одноклассником (С ума сойти! Юлька успела пойти в первый класс!), потому что тот отказался рисовать картинку для акции «Письмо солдату», как она притащила домой несчастного щеночка, который оказался соседским шпицем, выскочившим неосторожно из машины и потерявшимся за пределами двора, и еще миллион историй был у нее в запасе.