Когда мой брат придет с войны Анна Занина, Илья Павлов

Очнувшись на сырой земле среди серых кусков бетона, ощетинившихся арматурой, Иван Зима тяжело приподнял голову. Мысли скакали, в голове стоял гул. Неуверенно пошевелил сначала руками, потом проверил ноги. Вроде все в порядке, нигде не болит, только голова, кажется, была готова лопнуть, и звуки слышались приглушенно, как будто издалека. Дневной свет резанул по глазам, как только Иван попытался их открыть. Зажмурился, чуть подождал, снова попробовал оглядеться. Слава Богу, вроде живой.

Минуту назад Зима, пробираясь короткими перебежками от одного разрушенного дома к другому, пытался догнать своих пацанов, чудом прорвавшихся на позиции врага. Среди постоянного шума – стрелкотни автоматов, бесконечных прилетов вражеской артиллерии – Иван поймал кураж и не успел вовремя укрыться. Когда он пробегал по большой воронке, его спасло только то, что шальной снаряд ушел правее и упал за разрушенную бетонную стену, но все же близкий разрыв оглушил, сбил с ног.

Зима чуть приподнялся, подполз к толстому бетонному блоку, торчащему из земли. Осторожно выглянул. Перед глазами открывалась ужасная картина. Прямо на него ощерились пустыми проемами обгоревшие цеха некогда большой промзоны. Правее сгорбилось, как столетняя старуха, наполовину рухнувшее двухэтажное административное здание – одна его часть смотрела на мир пустыми окнами, вторая половина лежала бесформенной кучей кирпича. Не так давно здесь кипела жизнь: люди приходили на работу, садились за столы, включали компьютеры. Кто-то курил у входа, оживленно обсуждая с коллегой предстоящий день. Во дворе тогда, наверное, стояли грузовики, автокраны, погрузчики, между ними суетились водители – готовили машины к работе. Сейчас внутренний двор предприятия был перепахан взрывами тяжелых снарядов, асфальт большими кусками выворочен из дороги, вокруг – остовы сгоревших машин на обуглившихся шинах, и кажется, что они опустились на колени, печально склонив головы, скорбя о чем-то своем. Рядом расположились полукруглые ангары под металлическими крышами: они все измяты, словно какой-то великан скомкал их в приступе бессильной ярости. Плиты бетонного забора разбиты, сломанные пополам столбы оскалились острыми краями, повсюду валялись разбросанные взрывной волной куски бетона и кирпича, почерневшие от адского огня. Промзона уходила далеко вперед. Раньше одно предприятие тесно граничило с другим, сейчас это все стало одним огромным месивом разбомбленных зданий. То тут, то там над этим месивом поднимался дым, воздух пропах порохом и сырой землей. Все вокруг было серо-черным.

Оглядевшись, Иван сел спиной к полю боя. Он постарался сесть так, чтобы укрыться за бетонным блоком, привалился к нему спиной и обхватил руками голову. Голова все еще гудела, но слух, а вместе с ним и звуки боя, начали возвращаться.

«Что делать, куда дальше идти? Может стоит посидеть, прийти немного в себя? Сколько я пролежал? Где наши?» – вопросы толклись у Зимы в голове. Иван решил двигаться вперед – смысла оставаться на месте явно не было. Перевернувшись на живот, плотно прижимаясь к земле, он пополз в сторону большой кучи щебня. Ползти было тяжело: броня цеплялась за мелкие камешки на земле, автомат в правой руке очень мешал. Наконец добрался до вершины этой кучи и осторожно выглянул.

Впереди, чуть слева, Иван увидел бойцов. Один из них, высокий, крепкий, в серой от грязи и пыли форме, в броне и каске, крепко обхватив за пояс другого, еле передвигая ноги, шел в сторону Ивана. На здоровяке странно провис второй боец, голова его раскачивалась из стороны в сторону, он даже не пытался шагать, а его автомат болтался на шее спасителя. На руках и ногах этих парней был намотан красный скотч, подернутый серым слоем грязи и пыли. Парни шли медленно, не пригибаясь. В этот момент со стороны противника, откуда-то из руин разбитого цеха, застрочил пулемет. Непрерывная длинная очередь была отчетливо слышна сквозь шум разрывов. В пыли рядом с бредущими бойцами побежали змейки врезающихся пуль. Они уходили в землю, вырывали, переворачивали ее, мелкие брызги разлетались по сторонам. Треск пулемета отозвался в сердце Ивана. Как ножом, резанул по живому. Парни, которые еще секунду назад шли в его сторону, повалились, словно мешки с картошкой, на землю. Пулемет строчил, пули теперь летели выше них и, громко хлопая, врезались в стоящий впереди, еще целый, пролет бетонного забора.

Зима обреченно опустил голову, край каски врезался в кучу щебня, издав противный шуршащий звук. Сжал кулаки и в бессильной злости начал колотить по земле.  Вдруг где-то позади раздался выстрел. В воздухе что-то со свистом и шипением пролетело. Какая-то доля секунды – и там, где работал пулемет, раздался взрыв. Осколки битых камней разлетелись в стороны, над руинами поднялся дымок, пулемет замолчал. Иван приподнял голову, посмотрел вперед – парни так и лежали на земле. Он оглянулся и увидел танк. Дернувшись, танк качнулся назад и резко рванул вперед. Турбины громко засвистели. Лязгая гусеницами, огромная махина ушла вперед.

Иван, подтянувшись, перекатился через кучу, встал, пригнулся и побежал к бойцам, лежавшим на земле. Без особой надежды он начал тормошить здоровяка. К удивлению Зимы, парень приподнял голову. Его лицо было все черное от пыли и копоти. Второй боец лежал неподвижно, зацепившись рукой за бронежилет друга.

– Саня, Лысый! Живой?! – прошептал Иван.

– Вроде.

Саня привстал, начал трясти парня, распластавшегося рядом, но тот не подавал признаков жизни.

– Идти можешь? – спросил у Сани Зима.

– Да.

– Давай, берем его и вон за тот бетонный забор бежим, там укроемся.

Здоровяк встал на одно колено, забросил руку раненого себе на плечо и, ухватив его поперек тела, стал подниматься. Иван подхватил с другой стороны, и они, прогибаясь от тяжести, зашагали к бетонному забору, по которому еще минуту назад долбил вражеский пулемет. Выбравшись за забор, аккуратно уложили свою ношу. Саня устало выдохнул и, присев, откинулся на бетонную плиту. Зима снял каску с раненого и осмотрел его: бронежилет был разорван, две вмятины находились прямо по центру груди. Иван слегка похлопал товарища по щекам, тот в ответ застонал и попытался открыть глаза.

– Ну, Слава Богу, вроде, живой. Женька, ты, похоже, живой! – одними уголками губ улыбнулся Иван.

Оглядевшись, он нашел пару небольших досок, положил их под голову раненого и стал искать у него в бронежилете карман с нефопамом. Красная нефопамница нашлась быстро, Зима хлопнул ей по бедру – шприц-тюбик оказался в руке. Уверенным движением ввел обезболивающее.

– Ты только не закрывай глаза, не спи, нельзя, – обращаясь к пришедшему в сознание Жене прошептал Зима. – Лысый, а где Бес и Руся?

– Там остались, – опустил голову Саня. – Есть закурить?

– Да, сейчас.

Лысый закурил сигарету, тяжело, как-то обреченно, выпустил дым и заговорил:

– Поначалу шли хорошо. Думали, типа, укры отступили. Ну и вот, хотели закрепиться в здании, в общем. Вроде, это цех какой-то был или типа того. А их там – как грязи! Они как дали по нам, я еле успел за угол шагнуть. Бес и Руся впереди шли, их сразу скосило, Женьку вон цепануло, но я его оттащить сумел. Еле ноги унесли. Кто-то из наших начал по ним там работать, они и попрятались, короче. А так бы не вышли мы.

Над промзоной все громыхало, небо заволокло тучами. Парни молча сидели на холодной земле. Иван отстраненно, будто баюкая, легонько похлопывал раненого товарища по плечу. Женя к этому времени уже пришел в себя, открыл глаза и, стиснув зубы, негромко стонал от боли.

– Сейчас должно подействовать лекарство, станет легче, потерпи чуть-чуть, – уговаривал Женю Иван. – Надо что-то делать, как-то выбираться к нашим, – обернулся он к Лысому.

Внезапно они увидели, как среди руин мелькнули две головы.

– Похоже, это к нам.

И, действительно, спустя пару минут подбежали двое штурмов:

– Живые?!

– Да, вроде, живые.