Сейчас он встал на пути брата, заглянул к нам и скривил губы в усмешке, скрипнув зубами:

- Успел, говоришь?

Брат миролюбиво ответил:

- Не хотелось отдавать сестру на дознание с пристрастием. Все же родная кровь, ты должен понять меня. Она не опасна, а вскоре и вовсе уедет с мужем. Пускай уже Тарт разгребает ее диковинные способности, - хохотнул он довольно, - у них там к любому тайному дару относятся с пониманием и терпением, а не ссылают за него в Провал, - набирал силу его голос. Брат требовал ответа:

- Может, оттого и сильны они, может оттого и урожаи лучше, а враги слабее?! А, Старец?! Для чего она тебе нужна была, что ты кружил вокруг с самого малолетства?

- Хотел для себя, - проронил Старец, глядя в глаза брату.

- Врешь же, - прошипел тот, - добавил бы к тому, что собрано у тебя в схроне, до чего доступа нет даже князьям. Изучал бы, пытал, узнавал – где предел ее умению, что может дать вам… тебе, чтобы упрочить твою власть, так ведь? А у нее просто снег на ладошках появляется и тут же тает… ты же не поверил бы, так же? Заставил бы открыться до конца, довел бы до предела. Как, какими способами? А может, это по твоему наущению мать держала ее в черном теле с малолетства, всеми силами стремясь довести до того самого края, до срыва - чтобы открылась для тебя? Да так умело это, что даже я… Не будет вам ее! Он уже не отдаст, - кивнул он на моего мужа, - договор у нас меж государствами. Так что теперь ты не посмеешь – это же война! Люди не поймут, войско не поймет. Все будут знать кто виноват в ней, кто посмел посягнуть на чужое!

- Я хотел ее для себя… - повторил Старец.

- Сколько их – таких, у тебя? Мало тебе?

- Единственной стала бы.

- Надолго ли? Все об этом! Все равно уже поздно. Сам виноват. Сейчас подтверди мне, что сам. Раньше я бы, может, и прислушался, но ты молчал. Сам виноват? Я должен слышать это - зла, обиды на меня не держишь?

- Сам виноват, - скрипнул зубами Старец, - обиды и зла за то не держу.

- Ступай тогда. Я потом подъеду, как остыну, поговорим обо всем. Не хочу открытой войны меж нами. Но говорить о том, в чем с тобой не согласен попробую еще раз - вдруг услышишь?

Старец повернулся и ушел, а брат кивнул послу:

- Пойдем, поставим подписи, раз уж свершилось. Любава, собери княжну. Вечером малый пир, к ночи чтобы все ее было в доме мужа. Ты тоже…

10. Глава 9

Мы остались одни. Я пыталась осмыслить то, что сталось здесь и сейчас. Взглянула на Любчу – она плакала… молча, закусив губу так, что та побелела. Я вспомнила последние слова брата и все поняла. Заговорила с ней участливо:

- Ну, Любча, ты ведь знала, что этим все завершится, отчего же плачешь?

Она зло огрызнулась:

- А и ты, княжна, что-то от радости не прыгаешь… прости, прости меня, - опомнилась, видно. А я вздохнула:

- Ты разве не поняла? Меня за договор взяли, это его они ушли подписывать. Боюсь, как бы мачеха не оказалась права, и я все же узнаю, как оно - жить рядом нелюбимой и нежеланной, - поделилась я с ней своим страхом.

- Так рядом – оно уже и немало. Только за то, чтобы рядом быть, я бы многое отдала. Сегодня ночью с ним будешь. Полюбит, куда он денется? – думала о своем Любча.

- Послушай! Научи меня, как мужу понравиться, - запросилась я, - ты же знаешь, так скажи и мне, что тебе стоит?

А она вдруг расхохоталась сквозь слезы:

- Вот будет диковина, если ты вдруг ему свое умение покажешь. Не нужно тебе ничего знать – он сам покажет, как ему хочется. Первую ночь всегда немного больно и стыдно, зато потом сладко… так сладко, что сама просить будешь о ласке. Не перечь, не зли, не отказывай в близости никогда. А еще старайся выглядеть заманчиво и опрятно - нарядно одевайся, часто мойся, пахучие протирания я уже сейчас внесу. Тебе горный цвет пойдет – свежий он и нежный, хоть и холодноватый, в самую пору для тебя будет. Это пока все... А дальше как пойдет – не все от нас зависит, - пригорюнилась она опять.