– Как твоё настроение нынче?

– Как и всегда. Уходит вниз, как заземление. Пустота и серость.

– И никакого просвета?

– Никакого.

– Слишком уж долго это длится. Должна же быть интермиссия, наконец.

– А вот и нет.

– Т.е. непрерывная депрессия, которую ничто не может развеять или ослабить?

– Да.

– И откуда только такая уверенность у человека…

– Не знаю. Зависит от человека.

– У тебя. У тебя откуда такая уверенность?

Всплывающие передо мной на доске строчки. Пять дней назад. 15-ое января. Об этом мы говорили 15-ого января и за пять дней почти ничего не изменилось…

Нет, эти строчки никак не вплетаются в даты, заранее записанные Е.В. белым по тёмно-зелёному.

– Даже не знаю. Всегда таким был.

– Трудно быть таким.

– Хреново быть таким. Оттого и пытался несколько раз прервать своё существование. К глубочайшему сожалению, ещё живой.

– Не к сожалению, а к счастью.

– Почему это?

– Потому что есть люди, которым ты реально нужен. Хреновый, не хреновый, сложный, простой – без разницы.

– Только кто же все эти люди? Оо

– Я могу уверенно говорить только за одного человека.

– Хотелось бы конкретики.

– Скажу ещё сразу, что этот человек вовсе не рассчитывает на такое же отношение с твоей стороны. Просто факт есть факт.

– Как всё сложно. Но вот только интереснее узнать, кто же это.

– Да всё очевидно уже.

– Чувствую себя дураком, т.к. не могу разглядеть очевидного.

– Ну о ком я могу столько знать и так уверенно заявлять?

Люблю Е.В. и спокойный, мягкий тембр её голоса, но вникнуть в то, о чём этот голос вещает, никогда не могу. Каждый раз пытаюсь и каждый раз проваливаюсь…

– В этом вопросе я упрямо недогадливый. Так о ком же всё-таки идёт речь?

– Обо мне.

– Вот дурак же, и куда я смотрел.

– Уж не знаю. Но не дурак, явно.

– Даже не знаю, как быть теперь.

– Как и раньше, наверное. Ничего же не изменилось, по сути.

– Ну не скажи. Непросто осознавать, что действительно нужный.

Сегодня я не сразу услышала даже звонок, который дали на пятнадцать минут раньше обычного. Потому что именно в этот день, похоже…

Ох, как электризуются волосы от холода. Какими же сине-серыми от него становятся пальцы… Одеться, как-то проскочить расстояние до дома, сидеть в углу дивана с пледом и телефоном, собираться с мыслями.

Именно сегодня, наверное, я всё скажу.

– Вообще я тоже не вижу особых просветов на горизонте. Но есть одна вещь, которая всё же помогает мне держаться.

– И что же за вещь?

– Труднообъяснимая такая. Ещё и с тобой связана.

– Всё-таки уж постарайся как-то объяснить.

– Бредово, но, снова-таки, исключительно по факту. Есть мир, в котором всё действительно серо и безрадостно. И есть ты, ни на кого и ни на что в этом мире не похожий. И мне легче уже от того, что я просто знаю о тебе. Что знаю тебя и даже общаюсь с тобой. Поэтому ты мне и нужен. Поэтому я такая навязчивая временами. Прости, если что. В некоторые моменты кажется, что я окончательно тебя достала.

– Вовсе нет, и никогда этого не случится, потому что ты ну вот никак не можешь меня достать. Вообще неясно, с чего ты такое решила. Только вот как объяснить эту надобность во мне?

– Я и сама не знаю, как. Слишком тонкая материя всё это.

– От «тонких материй» вспомнилось про «тонкую душевную организацию».

– И в этом я тоже разбираюсь с трудом.

– Я и сам не разбираюсь. Но говорят, что такая «организация» у меня и есть.

– Думаю, они правы. Те, кто так говорит.

– Наверняка. А чтобы лучше разбираться, можешь почитать, что это такое и с чем его едят.

– Так и сделаю, пожалуй. И ещё кое про что мне необходимо почитать тогда уж. Про привязанность, например.

– У тебя привязанность?