Но старая знать не собиралась так легко уступать власть выскочке, пусть и из знатного рода. На княжеском совете, собранном скорее для видимости, чем для реального обсуждения, это напряжение висело в воздухе гуще дыма от лучин. Главным оппонентом Святка был старый воевода Ярополк – лис в боярской шубе, переживший не одного князя, мастер намеков и закулисных интриг.

–Твердая рука – благо для княжества, спору нет, Святко Борисович, – проскрипел Ярополк, приглаживая седую бороду, когда Святко объявил о новом налоге на содержание увеличенной дружины. —Но не сломает ли эта рука то самое княжество, которое призвана защищать? Люд ропщет, земля истощена… А угрозы… угрозы бывают разные. Не только те, что видны глазу и которых можно сразить мечом. Порой тень страшнее самого чудища.

Святко смерил его тяжелым взглядом.

–Тени рассеиваются перед силой, Ярополк Игнатьевич. А ропот прекращается, когда есть порядок. Моя дружина – гарант этого порядка.

–Порядка… или страха? – тихо, но так, что услышали все, возразил Ярополк. —А страх, молодой воевода, – почва для самых дурных семян. Особенно сейчас, когда люди напуганы… колдовством, тенями из Нави, о которых шепчутся на каждом углу.

Именно эти шепотки беспокоили Святка больше всего. После совета его верный тиун доложил: по городу ползут слухи. Странные, липкие, как паутина. Говорили, что нечисть из лесов полезла не просто так, что это колдуны, вроде того Велемудра или его ученицы, потревожили древние силы. Говорили, что Камень Зари, о котором непонятно что бормотали выжившие дружинники, не столько защищает, сколько притягивает зло. А самое опасное – кто-то умело связывал эти страхи с родом Святка. Не его ли брат якшался с ведьмами и колдунами? Не его ли рука, пусть и косвенно, привела к тому, что граница между мирами истончилась? Не несет ли сам Святко, пришедший к власти на волне этого хаоса, на себе отпечаток тьмы?

Слухи были безымянными, неуловимыми. Их передавали шепотом на рынках, в корчмах, даже среди дружинников и прислуги в тереме. Они подрывали авторитет Святка куда эффективнее открытого сопротивления бояр, играя на самом глубинном страхе людей перед непонятным, перед магией, перед Навью. Святко стиснул кулаки. Он чувствовал за этими слухами чью-то злую, расчетливую волю. Чью-то тень, куда более опасную, чем старый лис Ярополк. Тень, которая знала, куда бить. И эта тень неуловимо напоминала ему о колдуне, служившем Бориславу… о Чернояре, который исчез после битвы в столице, но которого Святко не считал погибшим. Кто, как не он, мог так искусно плести паутину страха и лжи?

Часть 5:

В тишине древнего Святилища, под тусклым, но ровным светом восстановленного Камня Зари, Милава склонилась над разложенными свитками и фолиантами Велемудра. Воздух здесь был плотным от знаний и затаенной силы артефакта. Камень был стабилен, его сияние успокаивало, но Милава не могла избавиться от ощущения… легкой вибрации, едва заметной дрожи на самой грани восприятия, словно мир вокруг натянулся, как слишком тонкая струна. Вести, пусть и редкие, доходившие до уединенного Святилища, говорили о беспокойстве на окраинах, о странных происшествиях, которые не укладывались в картину прямого вторжения Нави, каким оно было при Мороке. Это было что-то иное, более… вкрадчивое.

Она снова и снова перечитывала труды учителя, пытаясь найти ответы. Записи Велемудра были сложны, полны иносказаний, древних символов и порой противоречивых заметок на полях. Но сегодня ее внимание привлек один раздел, который она ранее сочла второстепенным – заметки о циклах силы Камня и о «побочных эффектах» его взаимодействия с Завесой.