«На какие, интересно, деньги», – думаю я. И понимаю, что меня начинает засасывать прямо с головой. И в этот момент из-за угла появляется молодежь. Как будто морок падает у меня с глаз. Я хватаю ноги в руки и бегу сломя голову.
На следующий день звоню Вовке. Осторожно интересуюсь, как вчера прошел день.
– Ничего, – говорит он. – Взял пивка, водочки…
– А дама?
– Какая дама?
– Ну, я же тебя оставил с дамой у Ингурей?
– Какой такой дамой?
– Вовка, она еще сигарету у тебя брала и коньяк предлагала пить.
– Слушай, какой коньяк, ты что, рехнулся, не помню я никакой дамы.
– Вовка, она такая была, очень красивая, а потом еще молодежь подошла, – жалким голосом говорю я.
– Гриня, я повторяю, может, и была дама, но я не помню, ты чего-то ошибаешься.
– Вовка, ты все-таки существо бесполое, забыть такую даму…
– Тебе виднее, – говорит Вовка.
И так я не знаю до сих пор, что это было. Сон? Явь? Я, пожалуй, давно не видел таких роскошных женщин. И почему она говорила только с Вовкой, а на меня не обращала внимания?
(Москва, улица, женщины, друзья, ХХI век)
Вчера я уже умер
Метель… Зачем мне соседка друга? Что за бред? Я еду, мне холодно, и представляю, что сижу на диване с ногами, пью чай с вареньем и читаю самую толстую книжку на свете. Она такая большая, что трудно переворачивать страницы.
Но ноги сами несут меня – маршрутка, метро, магазин, коньяк, подъезд, этаж, цветы, с Днем рождения (!), салаты, баранья нога, сыры, кьянти, дети, женихи, невесты, жить в этой стране невозможно, в ней никогда уже не будет ничего хорошего – надо уезжать, давайте все уедем – пускай они сами сидят в офисах, стоят у станка, водят автобусы, строят дома, а мы посмотрим на них из-за границы…
Интересно, а сколько они здесь без нас смогут продержаться? И как быстро начнут пожирать друг друга? Чай зеленый или черный? Нет, двадцать лет – не возраст для брака, что вы! Надо встать на ноги… Да, у них сейчас все гораздо раньше, чем у нас, они взрослее нас… Знаете, я, пожалуй, попробую выпить зеленого… Хотите Метаксы? Вы слышали анекдот про наших туристов в Египте? Все уехать не смогут, надо просто перестать обращать на них внимание – словно их вообще нет в стране. Семечки будете? Я люблю погрызть. Главное – не болеть, у них наркотики, как у нас пиво, жарко – не находите? Надо проветрить, а, может, потанцуем, что вы, я сама не умею, медленный, куда вы торопитесь, это мои одноклассницы, мы дружим со школы, баранина получилась очень вкусная, правда? А вы смотрели? Она очень ранимая, влюбилась – а он на пятнадцать лет старше…
Нет, давайте еще посидим – время еще детское… Ну, что вы… Конечно, тоже – скажете, может, на масленицу?
Метель… Почему же так холодно? И кончится ли это когда-нибудь вообще?
(застолье, ХХI век)
Внуки
По статистике «кладбищенская» память обрывается на внуках. К дедам и бабкам ходить перестают. И без статистики это видно по заброшенным могилам. Вот я смотрю на внуков и думаю: именно они начнут меня забывать. Сейчас все так хорошо, прыгаем и пляшем, но на самом деле никому не нужно. Или просто в нашем сознании еще теплится «обязанность» по отношению к родителям, а уж на бабок она не распространяется?
(ХХI век)
Юбилейное
Рассказал приятель. У него бабушка – ветеран войны, 93 года.
Раздается звонок.
– Здравствуйте! С вами говорят из поликлиники. Вышло постановление, что все ветераны должны пройти медицинский осмотр. Ваша бабушка не ходит?
– Нет, не ходит.
– Тогда бригада врачей приедет к ней домой.
– А большая бригада?
– Семнадцать человек!
– Семнадцать? Вы знаете, бабушка живет в очень маленькой квартире, вы там не поместитесь!