Молодой охранник с выпуклым лбом и залысинами, выйдя из караулки, как-то странно посмотрел на гостя и спросил:

– Откуда вы?

– Из России, – ответил Малышев, чувствуя, что этот вопрос задан не случайно, а его появление в этом отеле – событие не совсем нормальное, а значит, с определённым умыслом спланированное эмиграционной службой.

– Не может быть…– недоверчиво проронил тот. – Из этой страны у нас ещё никого не было.

Он так удивился, что даже начал об этом расспрашивать у администратора.

Сидевшие в столовой негры как по команде устремили свои взоры на чужака и стали переговариваться.

«Такой белой вороной я себя ещё никогда не чувствовал…» – подумал смущенный Малышев.

Охранник попросил у него сопроводительные документы и записал все данные в журнал. Затем занёс его сумку в караулку и любезно предложил с дороги подкрепиться.

Тот поблагодарил, взял поднос и подошёл к раздаточной стойке.

На второе ему в тарелку наложили нереально большую порцию – целую пирамиду риса с мясом. Обильная подлива, стекая вниз, залила всё дно подноса и подмочила салфетки, хлеб и фрукты.

«И как это есть… – растерялся Малышев, присаживаясь на свободное место в конце зала, рядом с двумя неграми. – Полная антисанитария, но пахнет вроде ничего…»

Зато у его соседей по столу подобной проблемы явно не возникало: они за обе щеки уплетали блюдо из одной тарелки, вместо хлеба откусывая бананы. И опасливо поглядывали по сторонам, словно кто-нибудь мог его отнять. Но, как видно, для поддержания желаемой скорости этого процесса вилок им не хватало, и они начали помогать себе ещё и руками. А закончив, не только аппетитно облизали пальцы с налипшим рисом, но и вычистили весь поднос кусочками бананов.

Малышев брезгливо кривился и старался на них не смотреть, но подпортить ему аппетит они всё-таки успели.

Украдкой наблюдая и за остальными, он понял, что в столовой были не только одни негры, как ему показалось вначале. Он также распознал несколько турков, курдов, афганцев и даже одного монгола случайно заприметил, хотя и не был уверен, что это не китаец или не кореец. Но в большинстве своём там преобладали всё-таки чернокожие, и на их фоне остальные казались неприметными.

«Все они, как видно, ребята неплохие, – простые и спокойные. – пришёл он к заключению. – И тем не менее ни с одним из них совместно проживать в одной комнате не хочется, потому что все они чужестранцы, но, чувствую, придётся. Ладно, пусть, деваться некуда, но только бы не с неграми, – ну, никак не внушают они мне доверия, а почему, и сам не пойму…»

Закончив есть, он поднялся из-за стола с таким ощущением, словно его живот превратился в многокилограммовый камень. Предчувствуя, что следующий этап, связанный с поселением, пройдёт далеко не так гладко, как обильный и приятный ужин, он нехотя приблизился к охраннику.

Тот вынес из караулки его сумку и велел идти за ним. Открыв в холле левую боковую дверь, он начал спускаться по узкому и крутому лестничному пролёту куда-то вниз.

Оттуда потянуло спёртым воздухом, туалетным смрадом и другими неприятными запахами, обычно присущими подвальному помещению с плохой вентиляцией.

«Я так и знал, что этим кончится! – с негодованием подумал Малышев. – Вот, мерзавцы, не могли одного русского на верхние этажи поселить! А может, только потому и не поселили, что я русский? – вдруг предположил он. – Похоже на то…»

Голые бетонные стены, небрежно окрашенные в ядовито-зелёный цвет, наводили тоску, а потолок нависал так низко, что в некоторых местах приходилось наклонять голову. Двери многих комнат из-за духоты были открыты настежь, и Малышев, проходя мимо, с неприятным чувством отмечал, что в них живут только одни негры.