– А у тебя что произошло? – поинтересовался Аквануа.

– Да так… с вашими глобальными проблемами и сравнивать нечего, – уклончиво ответил Малышев.

– А зачем тогда убежище просил? – недоумённо посмотрел тот.

– Наверное, глупый был, вот здесь чего-то не хватало… – покрутил пальцем у виска Малышев.

Оценив по достоинству его откровение и самокритичность, приятели потешно захохотали и в знак одобрения вскинули кверху большие пальцы рук.

А Аквануа, вероятно, решив, что теперь новый сосед уже свой в доску, и поэтому безропотно согласится с любым его действием, первым делом усилил громкость магнитолы до прежней.

«Ладно, потешься, пока я спать не собрался, а потом, если не угомонишься, я твою какофонию быстро ликвидирую!» – скреготнув зубами, подумал Малышев.

За разговорами время незаметно приблизилось к полуночи.

Вскоре Габо попрощался и ушёл к себе спать.

– И нам пора бы отдохнуть, – сказал Малышев, подавляя зевоту.

– Я в это время ещё не ложусь, – ответил Аквануа, очищая возле стола банан и пританцовывая в такт музыке.

– Тогда выключи магнитолу! – с нарастающим раздражением потребовал тот. – Да и окно не мешало бы приоткрыть, а то ведь задохнёмся!

Упрямый негр округлил глаза, словно был поражён неслыханной дерзостью. И даже банан изо рта вынул, не успев откусить.

– Это моя комната, и поэтому только я здесь решаю, как мне поступать! – с вызовом воскликнул он. – А если что-то не устраивает – иди к администратору и проси другую!

«Круто… – с ухмылкой подумал Малышев. – Так мы с тобой, уважаемый, проживём не дольше, чем собака с кошкой!»

– А почему нельзя приоткрыть окно? – с недоумением поинтересовался он.

– Потому что я из Африки и здесь мёрзну! – резко ответил негр.

«Знал бы, что ты такой неженка, – тулуп, шапку и валенки из России привёз бы… – усмехнулся Малышев, раздеваясь и собираясь в душевую комнату, которую он приметил ещё тогда, когда шёл с охранником. – Как деду столетнему, что на печке живёт, и даже летом только в зимней одежде во двор выходит. Ладно, если до того времени, как я вернулась, этот тип не образумился, придётся, исходя из лучших русских традиций, устроить ему тёмную…»

Переобувшись в шлёпанцы, он набросил на плечи махровое полотенце, взял шампунь и вышел из комнаты.

А вернувшись через полчаса, приятно удивился: магнитола была выключена, окошко приоткрыто, а Аквануа, словно невинный младенец, лежал под одеялом и спал, тихо посапывая. Но Малышеву почему-то показалось, что спящим тот только прикидывался.

«Странно, что могло случиться? – подозрительно думал он, расчёсывая волосы и украдкой наблюдая за соседом. – Такое ощущение, будто этот тип что-то задумал, поэтому и тактику поведения изменил.»

Погасив свет, он лёг на самый край кровати, спиной к негру. А чтобы случайно во сне не соприкоснуться с его голым телом, несмотря на духоту, с головой завернулся в шерстяное одеяло. Но тем не менее долго не мог уснуть, настороженно вслушиваясь одним ухом в его сторону и думая: «Малоприятное это дело – спать в одной кровати с мужчиной, да и к тому же ещё и с чернокожим. Бр-р, чувствую себя так, словно рядом лежит пришелец из космоса…»

Но потом чрезмерная усталость и позднее время всё-таки взяли своё, и он начал медленно погружаться в сон.

Очнулся Малышев в середине ночи, весь в поту и со странным ощущением, словно лежал он в обнимку с обнажённой женщиной, которая его гладила и ласкала по интимным местам.

Несколько секунд он пытался осознать, сон это или всё происходит наяву. Его рука медленно потянулась книзу, ощупывая всё то, что показалось странным и чего он не мог разглядеть в кромешной темноте.