В Гастингс Малышев прибыл уже затемно, в девятнадцать часов. Он с любопытством пялил глаза в окно, но толком ничего не успел разглядеть, потому что поезд стремительно проскочил жилые кварталы, въехал в длинный тоннель и через минуту остановился у небольшого вокзала.

Оказавшись на перроне, он отошёл к ограждению, поставил сумку у ног и стал ждать – здесь его должны были встретить. А вскоре заметил приближающегося стройного мужчину средних лет в тёмно-синих брюках и фиолетовой рубашке с галстуком.

«Похоже, что это за мной», – сразу догадался Малышев, подхватил сумку и пошёл навстречу.

Тот назвался Полом Стивенсоном, администратором отеля. Усадив гостя в салон белого микроавтобуса, стоявшего на привокзальной площади, он сел за руль.

«Неразговорчивый и неприступный, – решил Малышев, украдкой его разглядывая. – К такому лишний раз не обратишься.»

Пока ехали, он с нарастающим волнением пытался представить, как будет выглядеть отель «Адэлфи»: «Вряд ли таким шикарным, как говорил переводчик, но, надеюсь, что не ниже двух – трёхзвёздочного. А это значит, что номера в нём будут со всеми удобствами, и пусть даже мне достанется не одноместный, но уж точно лучше лагерной казармы. Эх, наконец-то полноценно отдохну!»

Отель находился невдалеке от вокзала – не прошло и пяти минут, как микроавтобус свернул с главной улицы в переулок и остановился у его входа.

Малышев в окно увидел, что это было тихое и уютное место со сквером напротив. А выходя, он услышал шум и плеск волн – море находилось от него примерно в двухстах метрах, но из-за темноты он не сумел его разглядеть.

Белокаменный, четырёхэтажный отель хорошо освещался, имел массивные балконы с балюстрадами, колонны у входа и поражал воображение сложностью форм и причудливым орнаментом.

«Переводчик не соврал: он действительно шикарный, и впечатление такое, будто я попал в восемнадцать век! – с восхищением подумал Малышев. – Повезло мне, хотя и непонятно до сих пор, почему это Хоум – Офис изменил отношение ко мне к лучшему…»

И вдруг Малышев огорошенно вытаращил глаза, словно увидело чёрта, вылезавшего из преисподней.

Слева от входа через большое витринное окно, из темноты на свет, хорошо просматривалось помещение столовой, в которой за длинными столами сидели и ужинали… одни только негры.

«И это есть рай земной?! – со злостью вспомнил он слова переводчика. – Обстановка, способствующая полноценному отдыху… – ядовито передразнил. – Ну, гады, просто изверги какие-то, – в настоящее негритянское гетто засунули!»

Впечатление было таким шокирующим, что если бы он только мог, то немедленно уехал бы обратно в Россию. Но тут до него дошло, что без паспорта и денег это неосуществимо, поэтому пришлось взять себя в руки и смириться.

Войдя вслед за администратором в холл отеля, он огляделся, – там было невзрачно, убого и очень шумно.

Хлопая несколькими дверями, без конца сновали в разные стороны проживающие, в основном, тоже негры. А некоторые из них стояли у висевших на стенах телефонов и громко говорили в трубки, заглушая друг друга.

Слева за входной дверью было окно в караульное помещение, и из него охранник контролировал всех входящих. А на противоположной стороне холла находилась регистратура, сквозь оконный проём которой виднелся стеллаж с ячейками для корреспонденции.

В углу сверху была подвешена видеокамера, фиксирующая всё, что происходило в холле. Такую же он заметил и снаружи над входом.

Открыв двойную дверь со стеклянными вставками в середине холла, администратор завёл Малышева в большой зал столовой.