Запихнув поросенка под кофту, я осторожно ступаю на доску. Надеясь, что упырь больше ориентируется на запах, чем смотрит вверх, я медленно иду вперед, тщательно выверяя каждый шаг. Вампир вроде бы следует за мной, давая небольшую фору, чтобы не оказаться вдвоем на одной доске. Эти импровизированные мостики хотя бы не скрипят, но пугающе прогибаются под моей тяжестью.

Добравшись до очередного столба, я оглядываюсь, надеясь определить, где в этот момент находится упырь, но тот сейчас вне досягаемости света фонарей. Подтянув сползающего поросенка, я ступаю на следующую доску и шаг за шагом продвигаюсь вперед.

Грохот от внезапного падения кажется оглушительным. Я отбиваю себе все: спину, плечи, правую ногу, попавшую в ведро. Вдобавок обезумевший от страха поросенок играет соло на моих ребрах. Однако жалеть себя некогда, на полусогнутых я спешу убраться подальше, правда, в темноте не разбирая дороги, но в примерно нужном направлении. Наткнувшись на доски ограждения, наощупь пытаюсь определить внутри это хотя бы или снаружи загона, но так и не прихожу к пониманию. Решить этот вопрос помогает топор, обрушившийся на ограду с той стороны. Кто визжит громче, я или чуть не выпавший из кофты поросенок, остается неясным. Мы как единое целое рвем в сторону и очень проворно берем препятствие из ограды загона с его противоположного конца.

Пробежав немного по коридору между загонами в противоположном от упыря с топором направлении, за поворотом в свете фонаря я вижу движущуюся тень. Возможно, это второй брат Эдны или третий, четвертый, Киган же обещал мне встречу с целой толпой упырей. Но этой встречи я ждать не рискую, снова перемахивая через забор. Добравшись до конца загона, я забиваюсь в уголок, чтобы перевести дыхание и перевернуть поросенка мордой кверху.

Однако через несколько секунд я снова чую неотвратимо приближающуюся опасность. Та прямо таки смердит, надвигаясь на нас темной кучей.

Достав из кармана мобильник, решаюсь подсветить эту кучу экраном. К нам с поросенком со всех сторон подступают его сородичи, очень любопытные и с этого ракурса просто громадные, с огромными выглядывающими из пастей клыками. Под их ногами хрустят чьи-то кости.

– Черт! – я взвиваюсь на ноги и буквально перелетаю через забор, чуть не свалив с ног тихо подобравшегося к нам упыря. Взвыв от боли, я бросаюсь прочь. По коже внезапно начинает течь что-то горячее. Поворот, еще поворот. Поросенок замер под кофтой тяжелым грузом, пугая меня своей возможной кончиной, но к счастью снова дергается, как только мы добегаем до выхода из строения.

Чудо не происходит. Я дергаю дверь за ручку, с перепуга несколько раз, хотя уже с первого раза могла бы догадаться, что она заперта снаружи. Пару раз врезав по ней от отчаяния, я поворачиваю назад и спотыкаюсь об лестницу. На ощупь поднимаюсь по ней наверх, хоть бы каморка оказалась открыта!

Я захлопываю дверцу, но засова здесь нет. Через маленькое окошко в крыше проходит лунный свет. На полу валяется какой-то хлам, два соломенных матраса, но ничего такого, чем можно было бы подпереть дверь.

Пытаюсь отворить окно, и то с жутким шумом поддается, наверняка вскрыв мое местоположение. Я уже готова прыгать, и плевать на высоту, но уже почти полностью выбравшись на крышу, понимаю, что внизу под окном все утыкано заостренными кольями.

– Черти что творится, – жалуюсь я поросенку. Перебраться по покатой крыше подальше, так чтобы не свалиться с нее к чертовой матери, не представляется возможным, но я пытаюсь. Сразу же начинаю неумолимо соскальзывать, пытаясь ухватиться на все подряд, но куски прогнившего покрытия – что бы это ни было в свои лучшие годы – только пачкают мои пальцы. И тут что-то цепляет меня за шиворот.