– Я что-то не помню вращающихся дисков, – недоумеваю я.

– Ну как же, за ними еще дьявол стоял, – напоминает Киган.

– Все равно не помню. Вы кого-нибудь оттуда забрали? – нетерпеливо спрашиваю у упырицы.

– Да, вот эту крошку, – она показывает на поросенка. – Бегала там, такая маленькая, испуганная, такая аппетитная!

Так, свиней я там тоже не помню.

– А из людей вы никого не забирали?

– Да, хотела человечка на ужин выбрать, но тут эту прелесть увидела. Свиньи они же совсем как люди! Кровь, органы, кожа, они совершенно взаимозаменяемы! Готовятся все по тем же рецептам. Только вкус у мяса немного другой, но я даже не скажу, кто вкуснее. Конечно, ради разнообразия хотелось бы человечка, но увидев это маленькое чудо, я просто не устояла. Да, милашка? – снова сюсюкает Эдна, склоняясь над клеткой. Меня брезгливо передергивает. – Пора начинать готовить, а то скоро братья вернуться, голодные. И так обидятся, что человечка нет.

Поросенок визжит, шарахаясь на стенки клетки, от чего та ходит ходуном, и, мне, наверное, только так кажется, но смотрит на меня с мольбой и вроде даже со слезинкой на правом глазе.

– А вам уходить пора, – продолжает Эдна. – Если, конечно, не хочешь с нами поделиться, – плотоядно осклабилась она, глядя прямо на меня. – Эх, вкусно пахнет.

Начинаю еще сильнее сочувствовать поросенку, прямо ощущаю сродство с ним.

– Секундочку, – говорю я и утягиваю вампира в сторону. – А нет ли в вашем мире умельцев, что могут людей превращать, скажем, в свиней? – спрашиваю я шепотом и с сомнением.

– В принципе да, но это сложная магия, требующая больших ресурсов и длительной подготовки, так что я не знаю… – не успевает договорить Киган, как я пихаю его обратно к Эдне – пусть начинает вести переговоры. Через несколько минут поросеночек уже радостно похрюкивает у меня на руках, а упыриха примеряет на себя мои часы, шипя и чертыхаясь в попытках застегнуть левой рукой с длинными ногтями мудреный вредный замочек.

Мы уже собираемся откланяться, как…

– Ах, братья пришли, – внезапно всполошившись, Эдна вскакивает с места. Она запихивает так и не застегнувшиеся часы под ворох бумаг и выталкивает нас с вампиром за дверь коморки. – Эх, злиться будут. – Судя по звуку, она закладывает за нами дверцу на засов.

Мы с Киганом остаемся стоять на крошечной площадке возле лестницы. Немногочисленные тусклые лампы едва что-то освещают внизу. Свиньи ведут себя тихо, так что, как открывается дверь в противоположной части строения, можно расслышать отчетливо. Я затаиваю дыхание, а Киган и вовсе перестает дышать. Тот, кто только что вошел, двигается почти бесшумно. Но потом он попадает под свет первой на своем пути лампы, и я на этот раз вижу кого-то, кто уже намного больше напоминает восставшего из могилы мертвеца, чем все виденные мною до этого. Оживший труп, по всей видимости, был когда-то высоким крупным мужчиной и возможно довольно интересным, но сейчас для красоты ему не хватает значительной части черепа и одного глаза. Губы и нос, кажется, были кем-то подъедены. Одежда, ставшая велика его высохшему телу, старая и грязная. В волосах и бороде запутались комья земли и травинки. Но при всем этом двигается он свободно, на ходу молодецки помахивая топором.

Принюхавшись, упырь опускается на одно колено и, припав к земле, с шумом втягивает носом воздух. Киган тихонько дотрагивается до моего плеча и куда-то указывает. Впереди едва угадывается в темноте положенная между площадкой и ближайшим столбом доска. По таким доскам в принципе можно было бы добраться поверх до выхода, минуя идущего нам навстречу мертвеца, но это если нигде между ними нет перерыва. Да в придачу еще и беспокойный поросенок в руках, но выбора все равно, похоже, нет.