Если теперь мы представим, что все до-модерновые способы воздействия на реальность становились интегральным вызовом, то интегральным ответом на это должна была становиться идея «просвещения». Генон говорит об умозрении и интеллектуальной интуиции как о главном инструменте человека. Генон говорит о «познании» как о стратегической альтернативе «действию». С точки зрения человека, формирующегося модерна, именно этим (в негативном смысле) и был наполнен старый мир. Именно от этого его и надо было освободить. Именно такое освобождение и подразумевалось под «просвещением». Для просвещенческого идеолога средневековый мир был миром, наполненным индивидуальным и коллективным субъективизмом. Причем субъективизмом, понимаемым негативно, как множеством вариантов «ложного мировоззрения» и предрассудков. Для такой точки зрения все средневековое знание было коллективным заблуждением. Вся средневековая техника-технология была суммой обращений к высшим силам за помощью. Чем дольше существовала такая когнитивно-технологическая система, тем больше обнаруживалась её реальная неэффективность. Например, налицо была неэффективность этой системы против повторяющихся эпидемий, периодов неурожая и других стихийных бедствий. И это несмотря на то, что подразумевалось отсутствие каких-либо ограничений на широту её применения. Ведь высшие силы имеют полную власть над миром. Если они не помогают, то потому что просто не хотят помочь. Для религиозного сознания (при реальной невозможности изменить мир через религиозно-технологическую систему) оставалось только объяснять это непостижимыми для человека высшими целями. В этом и состоит важная часть «понимания» как технологического действия. «Понимание» становилось действием, изменяющим реальность не вне человека, а внутри него. Именно поэтому «понимание» для метакультурного традиционализма Генона является главным действием: реальность надо не изменять, а понимать.

Какие методологические претензии можно предъявить позиции Генона? Будем считать, что его мировоззренческий выбор нельзя рассматривать как методологическую ошибку. Выбор есть выбор. Но вот то, что Генон попросту отказывается рассматривать социокультурную логику модерна, вполне можно признать методологическим дефектом. Эта логика не скрыта. Она вполне выразима для того, кто хочет понять модерн. Другое дело, что у Генона нет такого желания.

Перейдём к анализу четвертой главы книги Генона: «Наука сакральная и наука профаническая». Вот содержание этой главы.

Генон утверждает, что основой традиционных цивилизаций является интеллектуальная интуиция, метафизическая доктрина, от которой производятся все остальные аспекты. Социальные институты и науки представляют собой отражение этого абсолютного знания. Относительное знание, хотя и не считается нереальным, занимает второстепенное место, подчиняясь метафизическим принципам. Важно, что относительное знание уходит в различные степени реальности, определяющиеся близостью к Высшим Принципам. Эта иерархия позволяет сохранить истинный смысл знаний, столь же важный для самих наук, как и для организации социальных институтов. Принципы, на которых основываются науки, отличаются в разных традиционных цивилизациях, каждая из которых имеет свои уникальные подходы. Это различие учитывает особенности мышления, культурные и исторические обстоятельства. Несмотря на необходимость изменений, внешние модификации не затрагивают сущность традиции и метафизики. Важно, что метафизика остается единой истинной основой для всех традиционных наук. Также необходимо отметить, что существует множество подходов к одной и той же истине, однако они служат разным целям и используют различные методы. Итак, подходы, свойственные античной и современной науке, кардинально различаются, и от этого зависит их совместимость. Сравнение показывает, как наука античности и современная наука рассматривают одни и те же предметы с разных позиций, что влияет на их сущность. Таким образом, современная наука, подходя к предметам, исходит из независимости и отрицания метафизических принципов, что ставит под сомнение её легитимность.