Несколько мгновений она смотрит на него, не зная, как лучше подступиться. И в конечном счёте понимает – лучше действовать в лоб. Она аккуратно опускает лампу на бочку, чтобы свет остался только в одной точке, поближе к лицу обидчика, и садится к нему на колени, тут же закрывая рот ладонью.

Спросонок Эттвуд не понимает, что происходит. Моргана всем телом наваливается на него и прижимает спиной к бочке. Пиратка хватает прикладывает указательный палец свободной руки к губам и злобно цедит:

– Заткнись. Ты же не хочешь, чтобы лорд Кеннет узнал, что ты сегодня прогуливаешь вахту?

Неожиданность, страх, удивление – всё смешивается в глазах Эттвуда. Зрачки расширяются, мужчина хлопает ресницами, но благоразумно молчит и не произносит ни слова. У них слишком мало места, чтобы развернуть полноценную драку, а если они поднимут шум собственными криками, то Эттвуду точно несдобровать и не поспать следующую ночь спокойно. Хотя, конечно, никакая спокойная ночь этому ублюдку больше не светит.

Схватив мужчину за чуб, она вынуждает его запрокинуть голову назад и упереться затылком в крышку бочки. Как тряпичная кукла Эттвуд всё ещё не сопротивляется, пока над его лицом не замирает лезвие.

– Пиратская шлюха, какого дьявола ты вытворяешь?!

Порыв вывернуться Моргана жестко пресекает одним чётким ударом каблука в ахиллово сухожилие. Николас шипит, а О`Райли тихо и вкрадчиво, голосом отпетой блудницы произносит над чужим ухом:

– Если хочешь жить, не смей даже дергаться. Я пришла забрать то, что принадлежит мне по праву.

И улыбка безумца сверкает в темноте. Никогда прежде Моргана ничего подобного не делала, но внутренний голос будто подсказывает, что лучше всего лезвие наклонить, так, чтобы угол оказался не больше шестидесяти, ну, максимум семидесяти градусов. И кончик войдёт, как смазанный маслом. Конечно, если переборщить, то лезвие направится прямиков в мозг, и ей нужно работать так, словно она выскребает крошечной ложечкой десерт из небольшой пиалочки.

– Несколько лет назад ты и твои пьяные дружки оставили меня слепой. Теперь моя очередь. Тише, я сделаю всё осторожно.

***

Кеннет просыпается от громкого звона рынды. Что-то произошло. И раз его не будит мистер Спаркс за час до завтрака – новости, отнюдь, не прекрасные. Всю ночь просидевший за бумагами Бентлей, растерянно смотрит по сторонам, моргает, не сразу понимая, в каком дне и где находится. Он всё же подскакивает с кровати, чтобы спешно натянуть камзол. Мечется в поисках сорочки, но, вспоминая, куда вчера делся шелковый предмет его туалета, ругается себе под нос, видимо, впервые за всё плаванье.

– Проклятье…

Неужели гостья на их корабле всё же устроила саботаж? Или пираты устроили бунт, чтобы освободиться? Обычно на «Приговаривающем» всё гладко, налажена работа, и никто не смеет воспротивиться чёткому уставу и распорядку. Бентлей натягивает на себя камзол, набрасывает кафтан и, всунув ноги в сапоги, выбегает на палубу. Он не забывает прихватить с собой и трость, думая даже сейчас о статусности и своём внешнем виде.

Первое, что бросается в глаза – два солдата пытаются удержать офицера, пока врач суетится рядом с ним. По окровавленному лицу и мундиру невозможно сказать, что точно произошло, но картина оставляет желать лучшего. Лорд Кеннет не всех знает по именам и фамилиям, однако, уже догадывается, как именно зовут этого офицера.

– Лорд Кеннет! – к Бентлею подбегает запыхавшийся Спаркс, – Сэр. Ночью. Кто-то напал ночью на Эттвуда. Потерял глаз и часть языка. Мистер Стоун пытается сделать все возможное.

Кеннет отталкивает от себя агента, устремляясь вглубь палубы, расталкивает солдат, но те и рады расступиться и пропустить лорда вперёд.