О`Райли хрустит костяшками пальцев, подходит к двери и хватается за ручку. Она тянет её на себя, высовывается из каюты и осматривается по сторонам. Никого нет. Полнейшая тишина, лишь слышно, как волны бьются об борт и скрипят корабельные снасти, и чуть покачивается не потушенная лампочка. Одна из спокойных и благоприятных ночей в море, когда небо ясное, чистое, а луна похожа на огромный плохо поджаренный блин. В такую ночь принято не убивать, а наслаждаться жизнью и верить, что новый день будет лучше всех предыдущих. Но алкоголь в крови О`Райли подстегивает её, как ищейку, жадно вынюхивать и выискивать свою жертву.

Николас сегодня несёт кладбищенскую вахту, пока остальные мирно отдыхают. И Моргана знает, как до него добраться. Подслушав несколько разговоров, было легко понять, что офицер Эттвуд частенько отлынивает от своих обязанностей. Он ошивается на нижней палубе, прячась от боцмана и всех старших лейтенантов, лишь бы те не заставили его потом чрезмерно работать и не высекли при удобном случае. А на «Приговаривающем» у Кеннета дисциплина, кажется, даже хуже, чем на её корабле.

Плотно закрыв дверь, капитан О`Райли тихим, неспешным шагом направляется той же дорогой, которой она сюда и пришла. Ей нужно действовать аккуратно, прислушиваться к каждому шороху и шагу. В идеале – видеть сквозь стены и подчинять себе тьму, чтобы никто не смог уличить её в свободном разгуливание по кораблю. Хоть Кеннет и обозначил её нахождение здесь, как гостьи, всё же клейма «пленницы», а правильнее было бы сказать «заключённой» никто с неё не снимал, следовательно, гулять по кораблю без сопровождения ей не дозволяется. И всё же она очень тихо крадётся по палубе, после спрыгивает в трюм.

Моргана прячется в нише между грузами, чтобы остаться незамеченной исправно исполняющим свою работу солдатом. Пропускает его и ещё некоторое время ждёт, пока шаги и блеклый свет заточенной светильник свечи исчезнут. У ног, недовольно пища и повизгивая, пробегает крыса. Капитан брезгливо фыркает. Даже в идеальные трюмы английского линкора умудрились забраться, заразы. Она давно читала в работах какого-то не запомнившегося ей учёного, что грызуны, а в особенности крысы, на корабле могут привести к болезням. И теперь насторожено относится к каждому их появлению. Моргана выбирается из ниши и направляется дальше, слыша, как стучит в висках кровь от нарастающего волнения. Ей уже приходилось убивать, но сегодня… сегодня она будет уродовать. И от того переживания в груди превращаются в бушующий ураган, а пульс учащается. Ей тревожно, кажется, сердце бьётся так громко, что в любой момент Кеннет в своей каюте сможет его услышать и понять: на его корабле сегодня творятся бесчинства. По мнению Морганы же, вершится правосудие. Никакой справедливый суд в Лондоне не сможет удовлетворить её страстного желания увидеть страдания на чужом лице. Тем более, до прибытия в Лондон ещё нужно дожить, а Моргана не самый терпеливый человек, в отличие от того же Колмана.

Николаса Эттвуда О`Райли находит там, где ему не положено быть, но слухи не наврали – нижняя палуба. Сидя на шаткой табуретке, прислонившись спиной к огромной бочке, он спит, похрапывая и свистя одной ноздрёй. И от того вид ничего не делающего офицера ещё более отвратительный. Случись такое у неё на корабле, она бы высекла провинившегося под предлогом дисциплинарного наказания.

Капитан оглядывается по сторонам. В узком пространстве метрового прохода ни с одной, ни с другой стороны никого не видно. И она, удовлетворённо кивнув себе же, берёт висящую под потолком лампу и подносит её к лицу Эттвуда. Николас всё также похож на жирного поросёнка, повалявшегося в грязи. Его раскрасневшиеся щёки покрыты безобразной сыпью. Но Моргана в перчатках, и надеется, что то, чем наградила судьба Николаса, не заразно.