Правда, личный итог этой истории оказался сродни институтской. Его высокое руководство все успехи по вскрытию подлога и сохранению дружеских отношений приписало в конечном итоге себе уже перед самым высоким руководством государства, получив от этого выгоду служебную и материальную. Вениамину Ростиславовичу буквально не сказали даже слова «спасибо» из вежливости. Это как же так, спросите? Да так. Трудно в такое поверить нормальному человеку с живой совестью, но где они, нормальные и с совестью, там, где у совести постоянно выигрывают в прятки, где никогда не ступала и не ступит нога нормального человека. Подумать только: человек избавил свою страну от невосполнимых затрат на сотни миллионов долларов и не получил ничего в благодарность, тогда как иные, чиновники, эти позолоченные бонзы, которые готовы были ввергнуть страну в эти убытки, получили правительственные награды и пошли вон на повышение. «…Не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своём и в доме своём» (Евангелие от Матфея, гл. 13, ст. 57 [39]). Таковы неизменяемые шкодливые реалии двухтысячелетнего христианского времени, открывающие наготу интимных мест человеческого бесстыдства. Выдающаяся личность нужна в экстремальных ситуациях, для достижения кажущихся недостижимыми целей, в минуты смертельной опасности; человечеству, чтобы выбраться из бурелома окаменелых сердец, требуется самоотверженный и благородный Данко. Однако, когда начинается «материализация духов и раздача слонов», она только мешает, путаясь под ногами сильных мира сего, пришедших на этот свет, словно злые печенеги, «на ловлю счастья и чинов». Её необходимо вдруг посадить на проходе, не замечать, забыть, он должен непременно вовремя ничком упасть в грязь, навсегда простудиться, а ещё лучше, умереть, пусть даже и фигурально, не по-настоящему, но так, чтобы исчезнуть вместе с самим событием среди коротконогих дорог памяти.

Поэтому хорошо, что, как говорится, его за это славное и экономически выгодное для отечественного производителя деяние не наказали рублём в пользу потенциальных растратчиков средств этого самого производителя, а после этого ещё и не уволили, скажем, в связи с оптимизацией, непроизвольно потребовавшейся информатизацией информации или инстинктивно наметившимся реинжинирингом инжиниринга. Он это благодеяние со стороны своего руководства, конечно, должным образом оценил и предпринял инициативные усилия в ответ, чтобы надёжно обеспечить справедливый характер последствий произошедшего. Да-да, не удивляйтесь и не говорите, что так не бывает или что таких людей не существует в природе, они вымерли, – бывают, существуют, не вымерли, и один из таких в сложившейся ситуации наказал себя сам за подобное к нему вызывающе-непочтительное отношение именно тем, чего не случилось сверху, потому что просто взял и уволился сам с присущей ему нечеловеческой гордостью.

Эй, ненормальный, постой! Зачем так резко? А затем, что себя уважал и потому не желал огрызаться на гудок спешащего впереди своего товарного состава локомотива, рычать на лай из узкой подворотни, делать услужливые поклоны перед каждым встретившимся на пути фонарным столбом или зависимым от дяди семафором. «Служить бы рад, прислуживаться тошно». В школе разве не проходили эти слова или сразу забыли, как только представилась подходящая для этого возможность?

После столь вопиющего к себе отношения со стороны собственного начальства в некрасивой истории из практики общения двух государств немолодой Вениамин Ростиславович неожиданно замкнулся, притих, отгородился засовом молчания и, подумав немного в полагавшийся ему законный отпуск, написал заявление по собственному желанию, вернулся на родину и решил возродить былую преподавательскую деятельность, которой занимался без малого пятнадцать лет своей прошлой насыщенной жизни, уйти, так сказать, с передовой, дав возможность молодым выдвинуться, дерзать и проявлять себя, зарабатывая собственный авторитет, если смогут, если получится, конечно.