Затем он, когда вышел из учебных заведений и вошёл в жизнь, уже на профессиональном уровне стал пользоваться своими знаниями и навыками в области психологии в работе. С ним невозможно было спорить, он умел моментально находить слабые стороны у оппонента и прекрасно обращать их на пользу своей стороны. Он умел договариваться практически со всеми и практически по всем вопросам, требующим решения. Он превратился в незаменимого и уникального переговорщика. Ему хватало от пяти до десяти минут наблюдения и беседы ни о чём, чтобы понять своего визави, которого он вообще в первый раз видел, чтобы выстроить безошибочную линию поведения и манеру общения. Он чувствовал себя всесильным настолько, что мог позволить себе подключаться тогда, когда ситуация заходила в тупик по вине чванливого и заносчивого руководителя, и выводить её из лабиринта тупости, будучи словно нитью Ариадны, по одному ему доступному способу, достигая желаемого результата исключительно за счёт правильно подобранных слов, выявления интересов, умения держать паузу. Встречали ли вы подчинённого, к которому в кабинет руководители бегали сами со своими просьбами, они даже не осмеливались называть это заданиями, не говоря уж приказами? Это смешно и нелепо, но он принимал их по живой очереди. Не верите? Спросите сами у его коллег или бывших начальников, которые, правда, значительно задвинулись вверх и вряд ли пойдут на откровенный контакт, не солидно им теперь это вспоминать, если что.

Уже зайдя довольно далеко в густую жизнь, Веня защитил две диссертации, получил в итоге степень доктора, звание профессора, написал с десяток заумных и столько же не очень книг, сам в свою очередь начал консультировать униженный этим МИД по ряду сложных вопросов международных отношений, стал Вениамином Ростиславовичем, известным специалистом, желанным гостем многих международных симпозиумов, свободно владел, как достойный продолжатель дворянского воспитания и традиций дореволюционной интеллигенции, тремя иностранными языками, в том числе одним восточным.

Об этом уникальном человеке уже рассказано много, и кто-то наверняка, даже ни малейшего повода нет сомневаться в этом нисколько, придирчиво утомился, фыркнул с досады на прочитанное и потянулся сладко спать. Засыпайте, засыпайте, добрых снов вам, но на следующий день, выспавшись, обязательно возвращайтесь к Вениамину Ростиславовичу. С чего бы это, спросите? Да просто потому, что столько ещё о нём не рассказано, наберитесь терпения – и удивитесь. «…Он оставил внизу все вершины, достигаемые людьми». О его жизни можно написать целую книгу, ибо он, как когда-то считала Марина Ивановна об Елене Оттобальдовне, этой увесистой книгой и являлся, «целым настоящим Bilderbuch’ом» для поучения о жизни.[37]

Около пятнадцати лет он проработал на хлопотном и ответственном посту в российском посольстве в одной из азиатских стран, внёс огромный вклад в развитие двусторонних отношений. Благодаря своим знаниям, навыкам и человеческим качествам пользовался настолько большим доверием соответствующего иностранного руководства, что с ним советовались как со своим экспертом перед тем, как выступать с какими-либо дипломатическими инициативами или приступать к решению назревших межнациональных задач. Такого практически никогда не было в истории мировой дипломатии (может быть, за редким исключением – как допустимая возможность, ибо никаких задокументированных случаев в архивах нет), чтобы одна страна в своих практических действиях в отношениях с какой-то другой иноязычной страной руководствовалась подсказками представителя этой самой второй страны. Доверие было полным, и Вениамин Ростиславович никогда его не обманывал. Ни разу его советы не привели к ущербу той стране, в которой он работал, и той, которую он представлял.