Кстати, экзамен принимал какой-то другой, но молодой институтский преподаватель и Веню спрашивать не стал, поставив ему, не заморачиваясь и не связываясь, автоматом отлично. А как он ещё мог поступить и что поставить после всего этого?

Коньяк тогда Веня не получил, но получил огромную популярность и уважение у всего института. Событие это не прошло бесследно. Когда его курс оканчивал институт, то ему единственному из всех была предложена по тем временам самая престижная и перспективная очная целевая аспирантура, хотя достойных людей и людей, имеющих лучшие в сравнении с Веней оценки, хватало и без него. Но всем им не хватало его проникновенного, острого, дотошного и аналитического ума. Ум ведь нельзя оценить баллами, он бесценен. Порой кажется, что человек умён, но, когда в помещение входил Веня, ум других сразу начинал маскироваться за оценки и цвет диплома. Неординарные задачи решают неординарные умы, с помощью оценок и корок дипломов решают задачки из школьных или институтских учебников. Космос покоряют сумасшедшие гении, а не нормальные отличники. Помните из детской классики: «Я не считаю себя глупее других, но всегда, когда я имею дело с Шерлоком Холмсом, меня угнетает тяжёлое сознание собственной тупости». И это сказано о человеке, который даже не знал, что Земля вращается вокруг Солнца! Наверное, до сих пор в стенах института ходят и ещё долго будут ходить байки про Веню и специалиста с мировым именем. Почему? Потому что повторить подобное не под силу никому из студентов, которым, однако, удивительно приятно отождествлять себя с одной с ним alma mater [36]. Байки поддерживают и многие преподаватели, из-за чувства раскачавшейся гордости, что учили его лично. Веня стал легендой без всякого напряжённого героизма или изнывающего от долголетия рабочего стажа, ничего не делая, только благодаря интеллекту.

Можно сказать, что он умел в хорошем смысле слова манипулировать людьми для достижения цели, но цели не личной, корыстно-карьерной, а деловой, идеальной для благородных и полезных обществу свершений. Странный был человек, что и говорить, при таких-то полезных способностях. Ещё в старших классах школы он начал интересоваться психологией, особенно практической. Перечитал массу соответствующей литературы, уразумел её и сначала в виде развлечения стал применять полученные знания на практике, там, где было возможно в его положении. В итоге он достиг исчерпывающе определённого в словарях совершенства. Например, далеко не будучи Жюльеном Сорелем внешне, а только обладая, скромно говоря, не меньшим, чем у француза, умом и настойчивостью, он успешно знакомился и назначал свидания (всегда с продолжением!) с самыми красивыми и по виду недоступными девушками прямо на улице или в общественном транспорте без всякого повода, только за счёт правильного понимания женского типажа и наличия разносторонних знаний, позволяющих моментально начинать увлечённо говорить на необходимые темы, интересные собеседникам. Он входил с видом завсегдатая или своего без пропуска туда, куда простых смертных не пускала даже на порог строгая и ревнивая охрана, скажем в международный («хаммеровский») торговый центр на Красной Пресне, и заводил знакомства с расслабляющимися там представителями тогдашней золотой молодёжи, легко выдавая себя за одного из бонвиванов. Для него это стало игрой, от которой он получал адреналин. Он дошёл в этом до того, что даже на одном из устных вступительных экзаменов в институт позволил себе импровизацию в виде психологического этюда именно ради острого ощущения, притворившись перед экзаменаторами незнающим ответы на вопросы в билете. Тем не менее он уговорил, заболтал их поставить ему оценку «пять». И это был реальный апофеоз его возможностей. Те, кто сдавали в своё время устные вступительные экзамены, несомненно, по достоинству, со знанием дела оценят риски подобных изысков.