– На кровать ее! – скомандовала она Нэду и тот, обычно не допускающий даже слова от женщины, послушно поднял жену и уложил ее на постель.

– Вода, чашки и чистые тряпицы, – она внимательно ощупывала Кэтрин, склонив голову и будто прислушиваясь к чему-то.

– Чего стоишь? – взревел отец, намереваясь запустить в девочку тяжелым ботинком. Она засуетилась и хотела броситься в кухню, но окрик старухи пригвоздил ее к месту:

– Иди сюда. Не тяни.

Амели крутнулась на месте и, жалобно взглянув на отца, подошла к старухе. Та развернулась к девочке, а потом резко наклонилась к ее лицу, принюхиваясь к чему-то. В ее глазах отразилось удивление, а на губах заиграла улыбка.

– Ступай, все хорошо будет с твоей матерью.

До утра старуха колдовала над Кэтрин и добилась-таки своего – когда первые рассветные лучи пробрались в дом, женщина села на кровати, намереваясь по многолетней привычке броситься готовить для мужа и детей. Она выглядела совершенно здоровой и даже более, чем была накануне. Нэд удовлетворенно крякнул и вложил в протянутую руку старухи увесистый мешочек с монетами.

– По уговору, – проговорил он, жадно взглянув на монеты, с которыми было жаль расставаться – уж больно много запросила старая ведьма.

Та хитро прищурилась и не убрала упавший на ладонь мешочек.

– Дело у меня к тебе, – наконец, произнесла она, насладившись муками Нэда, взгляд которого не отрывался от монет.

– Говори, – он облизнул губы.

– Я верну тебе плату и даже дам сверху, если ты продашь мне ее, – костлявый палец указал на забившуюся в угол Амели.

Нэд переглянулся с Кэтрин, глаза которой заблестели чуть ли не более, чем у мужа.

– И сколько дашь? – женщина обхватила руками живот и подалась вперед.

– Сколько хотите?

Нэд хищно улыбнулся и назвал сумму, вдвое больше той, что готов был отдать за Амели вдовый сосед. Старуха даже не моргнула, она медленно оправила свое платье и вытащила откуда-то из его складок несколько мешочков, доверху наполненных монетами. Она брезгливо бросила их на стол и по нему покатились блестящие золотые кругляши, при виде которых брови Нэда взметнулись вверх.

– Здесь в 3 раза больше того, что ты назвал, – произнесла старуха. – Забирай, а я уведу ее. Прямо сейчас.

– Договорились, – хрипло проговорил Нэд, не отводя глаз от стола.

– Папа, мама, – пискнула Амели и бросилась к Кэтрин, ухватив ее за подол. – Не отдавайте меня ей, я не хочу. Я буду делать все, что вы скажете! Все-все! Только не отдавайте меня!

– Перестань, – мать оттолкнула рыдающую девочку ногой. – Отец все решил.

Еще не теряющая надежды Амели продолжала ползти к матери, цепляясь за ее подол, но та лишь уворачивалась, продолжая громко браниться. Внимательно наблюдающая за развернувшейся драмой старуха, вдруг повернулась к Нэду:

– Только у меня условие – часть этих денег ты выделишь своей жене. Она мать девочки и тоже должна получить свою долю от сделки.

Нэд чуть не поперхнулся и, сжав кулаки, начал наступать на женщин:

– Ни монеты ей не дам. Эта ленивая тварь и так сидит на моей шее!

– Отдашь! – в голосе старухи прозвучала угроза и Нэд почему-то остановился. Он удивленно поглядывал на приведенную в дом ведьму, не в силах сопротивляться ее власти.

– Отдам, сколько скажешь, – послушно согласился он, наконец.

– А ты возьмёшь? – старуха повернулась к Кэтлин, по щекам которой гулял лихорадочный румянец в предвкушении самого невероятного в ее жизни.

– Да, – не задумываясь, ответила она.

– Сделка совершена, – бесцветным голосом подытожила старуха и, казалось, потеряла всякий интерес к этому дому. – Пойдем.

Ее цепкие пальцы ухватились за плечо парализованной от страха и все еще плачущей Амели, разом отсекая ее от прошлой жизни.