– Девка обуза еще та, – говорил Нэд, внимательно разглядывая дочь, – но замуж мы ее выдадим удачно. Не в тебя она пошла, много предложений получим, да еще поторгуемся. Хорошо, что не в тебя, пегую.

Понимая, что причиняет жене боль, Нэд еще несколько раз повторил последние слова и хохотнул, наслаждаясь произведенным эффектом. После он завалился спать, а Кэтрин еще долго сидела за штопкой, глотая злые слезы и проклиная тот день, когда она родила Амели. Ничего не понимающая девочка сидела подле нее в надежде на редкую ласку, но мать почему-то только сердито покрикивала и прогоняла прочь, для убедительности подпинывая ребенка ногой.

Дочка действительно уродилась прехорошенькой – пухлые губки, большие светлые глаза, ровная молочная кожа и красивые волосы, которые вместо бледного материного цвета отливали богатой медью. И это был еще один повод ненавидеть кроху. Кэтрин чувствовала, что у той может быть совершенно иная судьба, поэтому с радостью закивала головой, едва сосед намекнул на поиски жены и хозяйки в свой дом. Пожилой вдовец с тремя детьми и огромным хозяйством явно не дал бы Амели спуску и Кэтрин в тайне злорадствовала. Оставалась дождаться пару лет, когда можно будет открыто обсуждать брак. Но судьба распределила по-своему.

Очередная беременность проходила тяжело и Кэтрин неожиданно слегла, не в силах даже пошевелиться. Нэд сперва ругался, требуя от жены подняться и сделать всю работу. Он даже подошел к кровати и стащил с нее бледную и покрывшуюся испариной женщину. Но когда даже это действие не дало результата, он встревожился.

– Смотри за мальчишками, бесовка, – прикрикнул он на испуганную Амели. – А я пойду приведу повитуху, совсем неладно что-то с твоей матерью. Не хватало ей еще помереть и оставить меня с вами.

Он грозно зыркнул на притихший детей и вышел из дома. Амели вздохнула и оглядела ватагу мальчишек, младшему из которых едва исполнился годик. Они жались друг к дружке и от их обычного озорства не осталось и следа.

– Хотите сказку? – поинтересовалась она.

Они так активно закивали головами, что девочка даже испугалась – вот-вот и надломятся грязные тощие шеи братьев.

– Тогда брысь в кровать и без возни там! Сейчас со стола уберу и будет вам сказка.

Пожалуй, единственное, к чему Амели проявляла способности, это к укладыванию братьев спать. Шумные, непослушные мальчишки замолкали в ту же секунду, как сестра заводила очередную историю. А их в ее головенке рождалось немало! И ни одна не повторялась! Даже Кэтрин порой откладывала свои дела и прислушивалась к плавно текущей речи дочери, поражаясь ее странному умению.

– Говорю же – бесовка! – вынес свой вердикт Нэд. – Откуда ей такое знать? С ее-то умишком и придумать не получилось бы! Точно демоны ей нашептывают, а она и слушает вместо того, чтобы хозяйством заниматься.

– Да, что ты, – испуганно отмахивалась Кэтрин, невольно крестясь сама и перекрещивая дочь.

– Попомни мое слово, наведет она беду на весь наш дом! Избавиться от нее надо, а то еще и мальчишек испортит, – тихо сказал мужчина, косясь на увлеченную историей дочь.

Как бы то ни было, но способность Амели сейчас пришлась очень кстати. Еще до конца истории мальчишки, разложенные по двум, грубо сколоченным кроватям, засопели. На всякий случай девочка продолжила сказку и только убедившись в том, что никто из братьев не проснется, встала и подошла к матери. Та так и лежала на полу, скрючившись и периодически вздрагивая всем телом. Амели внимательно смотрела на нее, обдумывая хватит ли ее силенок, чтобы поднять и уложить мать обратно, но нехитрые детские размышления прервал стук двери. Она тут же благоразумно юркнула в темный угол, пропуская вперед злого отца и какую-то старуху, закутанную в шаль и серый плащ. То, что это не повитуха, Амели поняла сразу – местную Нэн тут знали в каждом доме, а эта женщина с пронзительными серыми глазами и плотно сжатыми губами была ей совершенно незнакома.