В тот день взгляд Келии привлек мужчина в богатых одеждах и необычной шляпе, вблизи от него пахло сладкими духами и почему-то молоком. Незнакомец заметил интерес маленькой служанки, но он не проигнорировал девочку-оборванку, напротив, он поманил ее пальцем. Келия не имела права разговаривать с посетителями. Да и самовольный уход из храма мог привести к новым синякам и затрещинам от даны Грей... Но даже зная о наказании, она подбежала к незнакомцу.

Мужчина угостил ее настоящим шоколадом. В те годы, когда голод еще не обрушился на Полевию, отец однажды на праздник купил Келии это лакомство, о котором в небольшом королевстве до этого еще не знали. С тех пор она хранила в памяти его горько-сладкий вкус. Келия недоверчиво взяла угощение, воровато оглядываясь, она, почти не прожевывая, съела шоколадку. Мужчина тихо рассмеялся, с легкой насмешкой наблюдая, как девочка облизала пальцы. Внимание незнакомца польстило Келие. После того, как отец бросил ее, впервые она почувствовала – она не просто вещь, которой откупились за спасение чужой жизни. Мужчина вскользь заметил, что они привлекают посторонние взгляды, и предложил подняться в закрытую карету, приманивая ее новым угощением. Сладкий запах манил Келию. Она подумала – вот ее шанс попросить о помощи, проскользнуть незаметно в карету и позволить мужчине увезти ее прочь из обители. Кучер, мальчик-слуга, богатая одежда и карета с вензелями. Келия была согласна на любую работу. Она была готова драить полы в богатом доме, оберегая в сердце надежду однажды выйти замуж и родить детей, не желая сгинуть бездетной служанкой в храме, который она ненавидела всем сердцем. Келия откусила кусок от второй шоколадки, когда рука мужчины скользнула по ее ноге, сминая потертую хламиду. Тогда она испуганно уронила шоколадку, ощутив во рту вкус горечи и страха. Келия, вопреки юному возрасту, знала, что некоторые зрелые мужчины предпочитают детей для взрослых утех. Год назад в их деревеньке, у реки, нашли тело сына мельника. Мальчику было только десять лет. Над ним надругались, а затем задушили, видимо, чтобы он не смог указать на своего мучителя. Жители деревни долго гадали – кто способен на подобное злодейство? Разговоры заставили кузнеца бежать из селения, хотя доказательства, подтверждающие или опровергающие его причастность к убийству сына мельника, так и не нашлись.

Келия боялась пошевелиться, страх сковал ее тело. Она молчала, страшась закричать. Наверно в тот день боги впервые обратили внимание на маленькую девочку. Они не позволили ей сгинуть как сыну мельника. А возможно сила духа, которая не позволяла Келии сдаться, спасла ее, а боги здесь были не при чем. Но Келия, отбросив чужую руку, выскочила из кареты, как подстреленная лань, под смех мужчины...

После этого случая она боялась подходить к незнакомцам, а дана Грей, заметив ее пальцы, испачканные в шоколаде, наградила ее несколькими затрещинами. Келию еще не одну ночь мучили кошмары и преследовал сладкий запах духов, но время и изнуряющая работа заставили этот случай потускнеть в ее памяти.

Келия вытерла рукавом пот, застилающий глаза. Намочив тряпку, она прислушалась к пению. Оно навивало мысли о белых девах, сопровождающих Велесу. Оно же было пропитано ложью, как и все в этой обители. Келия подошла к приоткрытой двери, заглянула в щель. И ее сразу же поглотила зависть к юной послушнице, к ее смазливой мордашке и чистому голосу, который помимо воли заставлял чувствовать не только зависть, но и другие эмоции. Келия готова была заложить душу проклятым богам, чтобы оказаться на месте юной певички. Как мало надо человеку, подумала она. Платье из нежной ткани, еда и чувство защищенности, когда ни одной дане Грей не подвластно измываться над тобой. Келия совсем по-взрослому зло улыбнулась и отвернулась от двери, она подошла к ведру с грязной водой и упала на колени, проклиная всех богов, в том числе и Велесу. Почти сразу же она испуганно спохватилась, на миг ей почудилось, что сейчас разверзнутся небеса и сама богиня обратит на нее всевидящее око, наказав за богохульство. Однако, шли минуты, но никто не испепелил ее. Келия перевела дыхание, сомнения вновь пробудились, вынуждая ее задаваться вопросами. Знает ли богиня, что творят ее адептки? Жрицы призывали к терпению и любви, а также равенству, но стоило выстроиться очереди, и кареты обгоняли деревенские телеги.