– Прости, за что? За слова? А что такое слова? Ветер, шепот листьев, плеск волны… звуки, просто звуки. Но твои звуки, это не просто ветер. Это буря. Буря в стакане вина. Или не в стакане. В голове, скорее. В голове буря. И прекрасно. Опьянела… слегка… ну да, слегка. Как облако, плывущее по небу, слегка зацепилось за солнце. Слегка. Но свет-то какой! Свет от этого облака. Свет слов. Свет мыслей. Не стыдись, говорит. И правда, зачем? Стыд – это… это для тех, кто молчит. Кто прячется в углу. Кто боится сказать слово. А ты не боишься. Ты говоришь. И как говоришь! Рассуждаешь… Будто… сад распускается. Бутон за бутоном. Мысль за мыслью. И все связано. Все вместе. Картина… целостная… точно. Картина из слов. Картина из вина. Картина из… тебя. Ты и есть картина. Целая. Не разрозненные мазки, а целое полотно. Плетешь. Искусно. Как паук паутину. Как… судьбу плетешь, может быть. Свою судьбу. Своими словами. Своими мыслями. Вином, конечно, тоже. Вино – это нить. Нить, связующая мысли. Нить, сплетающая картину. Не все так могут, говорит. И правда, не все. Большинство – молчат. Бубнят что-то невнятное. Боятся сказать лишнее слово. Боятся… жизни. А ты не боишься. Ты живешь. Ты говоришь. Ты плетешь. Картину. Прекрасную. И нечего стыдиться. Наоборот. Наоборот – это… пить надо. Еще вина. Чтобы картина стала еще ярче. Еще целостнее. Еще… прекраснее. Не извиняйся. Зачем извиняться за прекрасное? За вино? За слова? За жизнь?

Такси вызвано, – решение принято, машина подана. Жанетт домой. Ко мне домой. Ключи – клац, в ладонь ей, металл холодный, – символ свободы. Ее или моей? Ключи от клетки золотой, в которую я ее запер. Объяснения – бормотание слов, как мантра успокоительная, – что и как, – дельце маленькое, не на долго, – время – река текучая, – кто знает, сколько протечет воды, пока я вернусь, – если вернусь, – или унесет меня потоком в неизвестность? Отдыхай, – словно приказ, – милость королевская, – получай удовольствие от ничегонеделания. – Оставляю ее одну? – Наедине с собой? – Со своими мыслями? – Со своей пустотой? – Пусть развлекается, – как может.

– Мне… нужно… купить, – слова выскользнули как монеты из дырявого кармана, каждая с отзвуком нерешительности, вины, чего-то еще, неуловимого, как запах пыли на старой книге. Купить. Да, именно это. Не просить, не выменивать, не красть – купить. Словно вещь на рынке, товар, имеющий цену.

– Что именно? – голос – хриплый, как старый граммофон, полный помех и скрипов прожитых лет. Взгляд – цепкий, как уличный кот, прищуренный, изучающий, просчитывающий каждую морщинку на лице просителя, каждую каплю пота на лбу, каждое дрожание руки. Что именно? Будто вариантов – целый базар: от сломанных часов до краденых душ.

– Паспорт. – Слово – как булыжник, брошенный в мутную воду, круги расходятся, тревожат зыбкую поверхность. Паспорт. Призрачная надежда на что-то иное, на бегство, на новую жизнь, на иллюзию свободы.

– Вы ошиблись адресом, вам нужно обратиться… – пауза, раздумывает, в какую именно пропасть отправить меня, – …в паспортный стол. – Ирония – едкая, как уксус, прожигает насквозь.

– Мне не до шуток. – Голос напрягается, становится резче, прорезает вязкую атмосферу непонимания, притворства, игры в кошки-мышки.

– Что, влюбились в… – слово застревает в горле, как комок шерсти – проститутку? – Выплевывает его с отвращением, с презрением, с горьким привкусом собственного падения. – В вашем возрасте это очень опасно. – Возраст. Как приговор, как диагноз, как бирка на гробу. Возраст. Время уходит, песок сыплется, часы тикают, отсчитывая последние минуты, секунды, мгновения бессмысленной жизни.