– Как тебе рыба.

– Рыба, – переспросила она, – рыба… прекрасная. Боже мой, прекрасная. Как это банально, а? Прекрасная. Словно обои в гостинице – прекрасные. Но нет, не то. Не обои. Скорее, как… как свет, вот, свет, пробивающийся сквозь… сквозь что, собственно? Сквозь толщу дня, что ли? Или сквозь… а, неважно. Свет. Рыба – светлая. Да, светлая рыба. И вкус… вкус тоже светлый. Не то чтобы… солнечный, нет, не эта пошлая метафора про солнце в бокале, боже упаси, солнце в бокале … Нет, светлый, как… как утро на море, когда еще нет этого… кричащего, наглого солнца, а есть только вот этот… легкий, едва уловимый… перламутр. Перламутровый вкус. Будто его достали из… раковины. Да, раковина. Вкус раковины. Вкус моря в раковине. И соль. Соль… морская. И… лимон. Не кислый, липкий лимон из супермаркета, нет, лимон… лимон… ах, не помню, какой лимон. Просто лимон. Как… воспоминание о лимоне. Лимонное воспоминание. И все это вместе… рыба, свет, перламутр, соль, раковина, лимонное воспоминание… все это… прекрасно. И вино… о, вино превосходное. Да, превосходное. Вот это слово, пожалуй, даже лучше, чем «прекрасная». Превосходное. В нем есть… есть что-то… что-то… Морской виноград. Смешно звучит, конечно, морской виноград. Но… почему бы и нет? Море же есть, рыба морская, соль морская… почему бы и винограду не быть морским? И вкус… вкус вина… фруктовый, нет, не эти банальные фрукты, яблоки-груши, тьфу. Вкус… скорее… камень. Да, камень. Вино – каменное. Как… берег. Берег моря. Каменистый берег. И… что еще? Минералы? Да, минералы. Минеральное вино. Минеральный вкус. И… ах, не знаю. Просто вино. Превосходное вино. Как… тишина. Тихое вино. Вино тишины. И… все это вместе… вино, камень, берег, минералы, тишина… все это… превосходно. И… мои рецепторы… бедные мои рецепторы, конечно, в шоке. В шоке, бедные. Привыкли, поди, к… чему они там привыкли? К… овсянке, наверное. И к… кофе из автомата. Овсянка и кофе из автомата. Вот их мир. И вдруг… рыба. Вино. Рыба и вино. Шок. Конечно, шок. Словно… крестьянин, всю жизнь… плуг и борона, и вдруг… рояль. Рояль, черный, блестящий, огромный, в гостиной. Шок. Рецепторы – крестьяне. Рыба и вино – рояль. И… что им теперь делать? Бедные рецепторы. Не знают, что делать. Привыкли… анализировать. Раскладывать на… элементы. Соль, кислота, сладость, горечь. Объективная оценка. А тут… не раскладывается. Не анализируется. Просто… вкусно. Прекрасно. Превосходно. И… все. Объективная оценка? Смешно. Какая тут объективная оценка? Просто… чувствовать. Просто… жить. Просто… рыба. Просто… вино. Просто… сейчас. Но… это хороший шок. Да. Хороший шок. Шок удовольствия. Шок… жизни. И… пусть они… шокируются. Пусть не понимают. Пусть не дают объективную оценку. Пусть просто… чувствуют. Как и я. Сейчас. Чувствую. Рыбу. Вино. И… тишина. Тишина вкуса. Тишина… шока. Тишина… прекрасного. Тишина… превосходного. Тишина… Прости… э-э… прости, говорю я, не знаю, кому, в пустоту, скорее, в этот густой, винный воздух, что липнет к щекам, к языку, точно сладкий сироп, ах, язык… Боже, язык, он как будто отвязался, совсем, как лодка от причала в шторм, болтается на волнах слов, ненужных, наверное, слов, но кто знает, что нужно, а что нет. Болтаю, болтаю, как мельница без зерна, – слова, слова, слова, пустые, как ореховая скорлупа, но они же текут, не остановишь, как кровь из раны, как слезы из глаз, – и что же делать? Заткнуть рот ладонью? Бесполезно. Слова уже вырвались, они живут своей жизнью, летают в воздухе, как надоедливые мухи, – и все слышат, все видят, этот стыд, это позор болтливости, – но что поделать? Вино… оно все развязало, все выпустило наружу, – и теперь остается только бормотать извинения, как мантру, как заклинание, – прости, прости, прости… за эту бесконечную болтовню… вино… проклятое вино… но все же… как хорошо… иногда… вот так… развязать язык… хоть на миг… хоть под вином… прости…