– Вы готовы сделать заказ? – Вопрос официанта не вопрос вовсе, скорее ритуал, обязательная прелюдия к гастрономической симфонии. Голос – приглаженный, камень морской, обточенный веками приливов и отливов вежливого сервиса. Глаза – зеркала пустые, отражают лишь блеск канделябра и собственное ожидание – чего ждут? чаевых? благодарности? или просто конца смены этой бесконечной игры в роскошь? «Заказ… слово какое – сухое, деловое, словно не о еде речь, а о кирпичах для стены невидимой. А ведь тут – праздник, вкусов фейерверк, полет фантазии повара, симфония ароматов…

– Да, – ответил я, голос звучит как-то чуждо, не мой, а чей-то другой, наигранный, под тон этого места, этой атмосферы торжественной пустоты. «Да… согласие на что? на трату денег? на еще один вечер в цепи одинаковых вечеров? на роль благополучного посетителя в этом театре для богатых? Да… легко сказать «да», гораздо сложнее понять, чему именно ты говоришь «да»».

– Жанетт будет сибас запеченный морепродуктами, – произношу, как заклинание, слова звучат вычурно, из меню старинного, рецепт из книги забытой. «Сибас… рыба морская, скользкая, серебро чешуи в отблесках свечей. Морепродукты… хор даров Нептуна, жемчуг раковин, трепет усов креветок. Для Жанетт… она любит море, его соленый вкус, его бесконечность бездонную. Сибас для Жанетт, как символ ее утонченности, ее любви к красивым вещам, к жизни «как в кино»».

– Я буду стейк из мраморной говядины средней прожарки, – моя очередь, мой выбор – земной, плотский, противоположность морской легкости сибаса. «Стейк… кусок мяса, кровь с полей, сила земли в каждом волокне. Мраморная говядина… звучит как стих, камень драгоценный, а не просто мясо коровы. Средней прожарки… не пережарить желаний, не упустить сок момента, оставить красноту жизни внутри, не дать ей уйти безвозвратно. Стейк – для меня, как утверждение моего права на наслаждение простым, грубым, животным, несмотря на всю эту пыль золотую вокруг». – Овощной салат, – добавляю, оправдываясь за стейк, как компромисс между гедонизмом и здоровьем, между плотью и духом. «Салат… томаты, зелень травы, свежесть росы, витамины и клетчатка – скука полезная, необходимая приправа к празднику мяса. Овощной – какой он будет? безликий микс из теплицы зимней? или игра цветов и вкусов лета ушедшего? Неважно. Салат – для галочки, для видимости здорового образа жизни, в этом храме чревоугодия». – Бутылку Шабли, – необходимый аккомпанемент к этой симфонии вкусов, жидкое золото в хрустальном бокале. «Шабли… звучит как шепот ветра в виноградниках Франции, прохлада камня, солнце в капле росы. Белое – под рыбу, предсказуемо, безопасно, как и все здесь, в этом ресторане правил и условностей. Шабли – для атмосферы, для легкого опьянения чувств, чтобы забыть о серости будней, хотя бы на пару часов».

«…я потеряла ощущение реальности», шепчет мне Жанетт, голос – нить шелка, едва слышная, в этом гуле приглушенном, ресторанном, где голоса как пузырьки шампанского лопаются, не достигнув сознания. Реальность, слово шершавое, как необработанный лен, здесь же – бархат, плюш, мерцание свечей в хрустале, отражения бесконечные в зеркалах, умножающие иллюзию, растворяющие границы между «здесь» и «там», «сейчас» и «когда-то». Реальность, серая пыль будней, сквозняк в метро, звонок будильника ранним утром? Здесь – нет будильников, только звон бокалов, шепот официантов, музыка льется невидимо, как аромат дорогих духов. Реальность осталась где-то там, за дверями тяжелыми, как занавес театральный, здесь – сцена, декорации, игра света и тени, и мы – актеры в этом спектакле роскоши, или зрители? или и то, и другое, слилось воедино, как капли вина на скатерти белоснежной.