Летом 1995 года, когда Эстер было шесть лет, Констанция познакомилась с Шелли Томпсон. В то первое лето в Дертоне она все утро наводила порядок в доме – скоблила, пылесосила, разбирала вещи, – а потом, усталая, потная, отправилась в супермаркет IGA[12]. Она прошла в глубину магазина, где стоял характерный запах пыльных консервных банок и дешевых чистящих средств, неизменно ассоциировавшийся с бежевым линолеумом и продукцией с истекающим сроком годности. Склонившись к средней полке, Констанция сравнивала два вида имевшихся в продаже шампуней, решала, какой из них купить: Country Peaches или Clean Apple. Возле нее остановилась высокая женщина.

– Здесь одна британка, Софи Кеннард, держит салон красоты. У нее можно выгодно приобрести профессиональную косметику. Она просто творит чудеса.

Констанция невольно взглянула на стриженные каскадом волосы женщины. Короткие, они были покрашены в огненный цвет, прореженный рыжеватыми и светлыми прядями. Прическа – классика жанра. Идет она женщине или нет – по крайней мере, ее никто не упрекнет, что она не следит за своей внешностью. Позже Констанция выяснила, что «салон красоты» размещался в сарае на заднем дворе дома британки, где женщины с накидками из черного полиэтилена на плечах и трубочками из фольги в волосах стояли и курили на газоне, бросая окурки на клумбы.

– Ты недавно в нашем городе, – сказала женщина. Поскольку это был не вопрос, Констанция не ответила. – Я Шелли Томпсон. Можно просто Шел.

Выпрямившись во весь рост, Констанция увидела, что едва доходит Шел до плеч.

– Поехали ко мне, а? Посидим, чайку попьем? – предложила Шел.

В ее зеленый фургон с широким серебристым выступом по всему периметру кузова, наверно, могло бы уместиться человек десять. Он чем-то напоминал галактический корабль: казалось, может уцелеть при вхождении в плотные слои атмосферы. Констанция безропотно села в свою серебристо-синюю «тойоту» и поехала за Шелли к ее дому.

В кухне у Шел оказалось чисто, но не прибрано. Ближний к стене край рабочего стола был заставлен контейнерами для обедов, бутылочками с газировкой и мисками с фруктами. Младший ребенок Шел, Рики, был еще грудным младенцем. Самая старшая из ее детей, четырнадцатилетняя Кайли, широкобедрая, с худыми ногами, всем своим видом демонстрировала нарочитую небрежность. Ярко подведенные глаза и толстый слой туши на ресницах придавали особую выразительность ее рыжеватым бровям. Как и многие четырнадцатилетние девочки, она вела себя грубовато, вызывающе. Потом Констанция не раз встречала Кайли на улице. Школьная юбка на ней была подвернута в поясе несколько раз, чуть ли не до самого зада обнажая блестевшие на солнце белые ноги. Сама Констанция в подростковом возрасте особо не бунтовала. А Стив никогда бы не позволил, чтобы его дочь ходила по улицам с тонной макияжа на лице. Шел была всего на шесть лет старше Констанции, и это означало, что Кайли она родила довольно рано. Через пять лет Шел снова погрязнула в пеленках, потому что у Кайли появился Калеб. Первый внук Шел. Отец ребенка растворился где-то на просторах штата Виктория еще до рождения Калеба.

– Хочешь чипсов, солнце? – предложила Шел, когда ее дочь пошла из кухни с черно-белым пакетиком Burger Rings.

Констанция кивнула и взяла пакетик чипсов со вкусом зеленого лука.

На ручке духовки висело кухонное полотенце с рисунком из комиксов «Футрот-Флэтс»[13].

– Какое красочное, – заметила она, показывая на полотенце, чтобы Шел поняла, о чем идет речь, – у меня таких ярких полотенец нет. – Произнеся это, Констанция забеспокоилась, что ее реплику примут за выражение высокомерия.