– Как вы себя сегодня чувствуете, мистер Лоумекс? – спросил его мистер Холт, неотрывно глядя прямо перед собой. – Вам помогают медицинские сигары, которые изготовил мой доктор?

– Я их еще не пробовал, сэр, – ответил Лоумекс, вздрогнув от боли, причиненной новой чередой спазмов в области позвоночника. – Я знаю, что эти снадобья могут сделать с человеком, и не собираюсь идти путем моего батюшки.

– С вашей стороны это очень мужественно, – сказал мистер Холт. – Но переносить страдания нет никакой нужды.

Харви Лоумекс был как большой ребенок, огромный малыш, чем-то напоминавший детеныша мамонта. Как-то утром, когда ему было одиннадцать лет, он признался отцу, что каждый раз, когда встает с кровати, ему в спину как будто ударяет молния, болью отзываясь в руках и ногах. Отец отвел Харви к доктору, который постучал маленьким молоточком ему по локтям и коленкам, посветил в глаза фонариком и сказал, что, кроме необыкновенно большого роста, никаких физиологических отклонений, вызывающих неудобства, у мальчика нет.

– Удачно потраченные деньги, – с горечью произнес отец и, грубо схватив паренька за локоть, потащил его домой.

С годами, когда Харви вырос еще больше, пронзавшая его боль лишь усилилась. Вскоре она стала его терзать не только по утрам, но и средь бела дня. Боль доставляла ему мучения, которые невозможно описать. При этом с каждым днем она вгрызалась чуть глубже, и от этого с каждым днем он становился чуть злее. Он пробовал глушить ее всеми средствами: жаром и холодом, притирками и примочками. А когда понял, что ничего не помогает, смирился с тем фактом, что такое большое тело, как у него, просто не может существовать без приличной дозы страданий и что эта молния – просто дань, которую он должен платить за выживание.

Тем не менее, размер имел и определенные преимущества. При виде его огромных ручищ и громадного, нескладного тела ростом больше двух метров люди уступали ему дорогу, расходясь в стороны, как шлюпки перед грузовым кораблем. Поскольку у человека такого телосложения сравнительно немного возможностей получить работу, ему повезло, что последние двадцать лет он исправно служил лично мистеру Р. Дж. Холту, улаживая для него дела самого деликатного свойства. Если жилец в принадлежащем хозяину доме не платил за квартиру, или шахтер, работавший на его шахте, пытался прикарманить алмаз, или какая-то его девушка позволяла себе вольности, именно Лоумексу надлежало с этим разбираться. Осечек у него в этом ремесле пока не случалось.

– Мне всегда хотелось быть отцом, – задумчиво проговорил мистер Холт, когда они ехали уже где-то час и шоссе сменилось проселочной дорогой с покрытием из гравия. Извиваясь, она тянулась через густой лес, окружавший его усадьбу на пятьдесят акров во всех направлениях. – Но жене моей не дано справиться с этой задачей. Господи, сколько мы старались! Ваша-то, конечно, таким недугом не страдает, ведь так, мистер Лоумекс? Сколько их уже у вас? Шестеро?

– Семеро, сэр, – ответил Харви, прочистив горло. – Первый не был запланированным. А когда мы женились, хотели еще только двоих. Но оказалось, что у нас с Лаверн в департаменте чудес проблем нет. Если мы с ней одним мылом мылились, через девять месяцев нас ждала больница.

Холт улыбнулся редкой улыбкой из тех, что особенно нравились Лоумексу. Надо сказать, что разговоры о семерых детях всегда заставляли его вспоминать о глубокой дыре, которую те проделывали в бюджете. Она составила весьма значительную сумму ипотеки на его дом, включив в себя лишь недавно консолидированные долги. А деньги на беспроцентную ипотеку ему великодушно выделил хозяин.