– Может, вы что-нибудь мне посоветуете? – спросил мистер Холт. – Как один отец другому?

– Мне нечего вам посоветовать, – без всякого выражения ответил Лоумекс. – И не понадобится тратить чужие деньги.

– Хорошо сказано, с этим я согласен, – сказал мистер Холт, и его лицо приняло суровое и отстраненное выражение, как всегда, когда он заводил речь о своих делах. – Вскоре я, возможно, разделю с вами финансовые невзгоды, мистер Лоумекс, если этот кризис и дальше будет сказываться на работе моих компаний.

Лоумекс знал, что вероятность проблем у компаний его хозяина даже в эпоху кризиса крайне незначительна. Тот унаследовал свое огромное состояние от отца – Р. Дж. Холта-старшего, несмотря на наигранную озабоченность, при нем дело значительно разрослось, и теперь он владел половиной провинции Нью-Брансуик. Ему принадлежали уголь, сталь, нефть, обе газеты, банки, станции техобслуживания, торговые автоматы, продуктовые магазины и морские перевозки. Люди говорили, что нельзя выйти на воскресную прогулку без того, чтобы к ее концу волей-неволей не положить пятьдесят центов в карман Холта.

– А ребенок? – спросил мистер Холт. – Вы уверены, что он правильного телосложения?

– Да, сэр, – заверил его Лоумекс. – Мать все еще оправляется от некоторых осложнений. Но малышка совершенно здорова.

– Хорошо, очень хорошо. Девочка, мальчик – мне все равно. Мне нужно иметь кого-то, кому я смогу завещать все эти деньги, вы же понимаете? Если, конечно, мне удастся их сохранить.

– Конечно, сэр, вам удастся.

– А что там с матерью? – спросил мистер Холт после непродолжительного молчания, как будто о чем-то случайно вспомнил. – Вы сказали, она полностью оправилась?

Как и в большинстве случаев, связанных с амурными победами, одержанными мистером Холтом, Евфимия Бакстер начинала работу как его служащая. После того как он обратил на нее внимание, когда она убиралась в одном из его банков, он попросил Лоумекса устроить ее в квартиру, которую держал для такого рода ситуаций. На протяжении шести месяцев он регулярно ее посещал, пока его жена играла в бридж. Со временем пылкая страсть мистера Холта стала угасать, как это всегда в подобных случаях происходило, и он уже принялся посещать другую девушку, когда Евфимия заявила, что она беременна. Как ни странно, мистер Холт этому обрадовался сразу по двум причинам: в связи с перспективой получить наследника, а также потому, что эта беременность подтвердила его правоту в вопросе о том, что невозможность зачать ребенка объяснялась не его бесплодием, а проблемами его жены. Тут же он договорился с Евфимией о выплате ей определенной суммы денег за вынашивание ребенка, которого впоследствии усыновит чета Холтов. Чтобы не допустить скандала, мистер Холт предложил Евфимии оставаться в занимаемой ею квартире до родов. В связи с этим в период ее беременности задача доставки продуктов, книг из библиотеки и десятицентовых журналов, которые ей нравились, была возложена на Лоумекса. Три недели назад, незадолго до появления ребенка на свет, мистер Холт потребовал, чтобы Лоумекс перевез ее в уединенный сельский дом хозяина, где ей предстояло готовиться к родам.

– Она еще не совсем поправилась, – ответил Лоумекс. – У нее были кровотечение и спазмы, а еще высокое кровяное давление, но…

– О господи, Лоумекс, – прервал его мистер Холт, махнув рукой перед его лицом, как будто отгоняя воображаемый образ, – избавьте меня от этих кровавых подробностей.

– Последние две недели она отдыхает. К ней вернулось хорошее настроение. Доктор сказал, что пока она лежит в постели и никуда не ходит, с ней все будет хорошо.